А у дверей штаба небольшая группа офицеров и их жен. Прощаются с Тягуновыми. Солдаты загружают чемоданы в «газик», пока Павел обнимается с Иваном Прохоровым, а их жены обмениваются адресами.

Осенний ветер рвет со стены афишу с самодельным изображением Хосе, пронизывающего огромным кинжалом Кармен.

Почувствовав взгляд, Алла обернулась, неопределенно пожала плечами, жалко улыбнулась. Мол, вот как все получилось… Потом нахмурилась, оставшись недовольна собой. И у всех на глазах подошла к Сереже. Она все увидела на его лице: как он ее ждал. И как подавлен ее обманом. Но – молчит.

– Спасибо за все. – Она протянула ему руку.

Протянутая рука повисла в воздухе. И это увидели, а, увидев, переглянулись давешние спорщики. Что им до зарплаты какого-то прапорщика!

Куда большее моральное удовлетворение им дал проигрыш заключенного пари.

Алла смотрела на Сережу и ничего ни видела вокруг. Вот кто, быть может, любит ее по-настоящему. Вон как переживает.

Он невесело усмехнулся. Знала бы она, в чем тут дело. Но пусть лучше остается в неведении.

– Не сердись… – Она порывисто обняла его и поцеловала.

Он пожал плечами. Это поцелуй сестры, товарища по работе. И не больше того. Тем более под пристальным взглядом супруга.

– Все нормально, – сказал он, глядя ей в глаза. – Все будет нормально, – поправился он.

Она сомкнула брови, чтобы понять им сказанное. Странный тон. Она представляла их прощание по-другому. Но он сказал именно так, будто все еще можно исправить. Как будто он не особенно сожалеет.

Потом она вспомнила это странное, спокойное выражение его лица. Как если бы он сменил маску, обозначавшую подавленность.

Она вернулась к машине, еще раз оглянувшись. Он смотрел ей вслед.

Пока ехали в аэропорт, она прижимала к себе сумку с документами, словно не веря себе, что наконец они вырвались. И время от времени оборачивалась.

– Хватит оглядываться! – не выдержал наконец Павел. – Теперь не догонят.

Она искоса посмотрела на него. Узнает ли он когда-нибудь, чего ей это стоило? Лучше сказать сразу.

– Ты хоть догадываешься, чего мне это стоило?

– Представляю… Я там служил. И знаю, кто чем и как заправлял.

– Можешь не беспокоиться, – надулась она. – Твоя честь не пострадала…

И тут же встретилась взглядом с водителем, безусым сержантом. Тоже что-то знает. И потому прислушивается.

Какое– то время она сидела надувшись, потом стала поглядывать на его окаменевшее лицо. Нет, так долго молчать, изображать обиду она не может. И взяла его под руку, положила голову на его плечо.

– Сама себе не верю, что оттуда вырвались! Теперь никто не скажет, будто ты отсиживался за папиной спиной. Тебя послали на курсы как лучшего офицера! Что молчишь?

Он пожал плечами. А что сказать? Тем более что водитель почти перестал следить за дорогой, все прислушивался. Будет что рассказать, когда вернется. А для нее он будто не существует.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – сказала она, закрывая глаза. – Думай что хочешь. Я лучше посплю. Совсем не выспалась. Ну и духота у вас там, в карауле…

Он бережно обнял жену за плечи.

Забыл сказать: после последнего убийства, которое тоже повесили на меня, по Москве уже неделю проводили операцию «Трал».

Искали этого небывалого убийцу. Частым гребнем прочищали вокзалы, общежития, притоны, казино, рестораны. Муровцы Грязнова работали круглые сутки. Этих бедных помощников силовых и иных министров теперь окружали телохранителями в штатском, как если бы это были сами министры. Глупее не придумаешь, я так и сказал Косте. Наоборот, судя по концентрации агентов в штатском, наш киллер сможет понять, что он верно определил свою цель. Смогут ли они уберечь хоть кого, будь то сам Президент, от снайперского выстрела в голову с крыши с расстояния триста метров? Они-то не смогут, а этот сможет.

Костя отмахнулся. Его эта операция не колышет. Следствие не терпит шумихи. Это инициатива министра внутренних дел. Властный министр как бы отчитывается перед Президентом и премьером: меры приняты. Делаем все что можем в борьбе с преступностью, захлестнувшей Россию.

Это я говорю к тому, что люди пашут, а я в это время раскатываю в новеньком «мерседесе» с валютной проституткой.

Мы едем с ней на премьеру в оперный театр. Все остальное – дом, семья, обязанности – побоку. По крайней мере, на сегодня.

Светлана сидит за рулем, я сижу сзади, почти невидим со стороны, но когда машину останавливают и присвистывают, заглядывая в салон, молодые парни в милицейской форме, приходится предъявлять свое удостоверение.

Они снова присвистывают, уже по-другому, козыряют, чего я терпеть не могу, и отпускают. Вот так, с остановками и пробками, мы чуть не опоздали к началу. Впрочем, не мы одни.

– Познакомлю вас потом, – сказала Светлана озабоченно. – В перерыве. Проведу вас к ней, меня там знают.

Хотел ей сказать, что меня пропустят и так, хотя меня там вряд ли знают, но удержался. Нашел чем хвастать.

С ней в опере так же нелегко, как и на конкурсе красоты. Все пялятся. Но здесь хоть никто не принимает ее за приму, не спешит с автографами. Слишком хороша, чтобы еще и петь.

Мужчины теснились вокруг нас, хотя сами были не одни, выворачивали шеи, оглядываясь, но Светлану это мало трогало. Она привыкла быть в центре внимания. Центр внимания всегда был при ней, как пудреница, где бы она ни находилась. Сама она умудрялась при этом ни на кого не смотреть, ни с кем не сталкиваться, ибо перед ней все расступались, давая дорогу.

Поэтому мне показалось странным поведение одного мужчины, попавшегося нам на пути. Он не старался, как другие, попасть ей на глаза, а, напротив, отвернулся, даже чересчур поспешно, и ушел в сторону.

Это показалось мне странным. Стройный, высокий, молодой… Чего он испугался? Что она его заметит? Узнает? Теперь уже я обернулся, чтобы его разглядеть. Чем-то он показался мне знакомым. На долю секунды, не более, я снова увидел его лицо, когда он издали обернулся в нашу сторону, чтобы тут же исчезнуть за спинами зрителей, которые все прибывали.

– Вы кого-то узнали? – спросила Светлана, поскольку теперь я выворачивал шею, глядя не на нее, как все нормальные мужики, а в другую сторону.

– Наверное, показалось, – сказал я, глядя на нее. Вот увидели бы меня сейчас мои родственники, знакомые, начальники и сослуживцы. Интересно, кого бы из перечисленных я хотел меньше всего здесь встретить? Конечно, начальство. Оно такого не прощает. Он, начальник, получается, должен идти в театр с законной супругой, а этот с молодой красавицей, оставив жену дома? Перед женой было бы легче оправдаться, чем перед ними.

Так кого я все-таки увидел? Ясно, что никого из вышеупомянутых. Кстати, это уже не в первый раз. То я смотрел на фоторобот предполагаемого убийцы и никак не мог вспомнить, кого он мне напоминает, то увидел какого-то парня, вернее, уже мужчину, и тоже копаюсь в памяти, ни на что уже не надеясь. Склероз или только его начало?