Вот уже совсем близко Луи увидал покрытый потом и мазками ещё не высохшей пены гнедой бок королевского жеребца. С этого расстояния можно уже попробовать окликнуть Ричарда и попросить, чтобы он по крайней мере спешился — хотя бы толпа воинов прикроет его. Правда, с его ростом голова, да ещё и без шлема, всё равно будет видна! Луи уже открыл рот, чтобы крикнуть и привлечь к себе внимание, но тут же так и застыл с открытым ртом. Его вновь шибанул знакомый мускусный запах, и, стремительно оглянувшись, он увидел человека с мельницы. Тот стоял почти вплотную, совсем рядом с французом и так же близко к королю. Стоял, подняв правую руку, в которой была... палка! Самая обычная палка, желтоватая, состоящая из нескольких коленец, точно стебель пастушьей дудки. Длиной она была как обычный большой кинжал и на вид совершенно безобидна. Но Луи вспомнил — именно эту или такую же точно палку ассасин вытаскивал из своей сумки и показывал Гийому Шампанскому. И при этом сказал: «Вот это отправило на покой уже не одного надменного правителя!» Значит, это оружие? Но какое?

Человек с мельницы в это время поднял палку к лицу и взял её конец в рот. Его толстые губы плотно охватили деревяшку, даже чуть вытянулись вперёд, а ноздри раздулись, точно он изо всех сил втягивал в себя воздух. При этом ассасин, вскинув голову, в упор смотрел на всадника. И опыт воина вдруг подсказал Луи: так смотрят только когда целятся! Эта странная жёлтая палка сейчас, сию секунду убьёт короля Ричарда!

Кричать, предупреждать было теперь поздно. Меч Луи был в ножнах, да от него сейчас и не могло быть толку: человек с мельницы за полтора туаза от него — не дотянешься... И лука нет, да и его слишком долго заряжать и натягивать!

Одним движением Луи вырвал из ножен свой короткий кинжал. Эдгар ковал его по образцу старого кинжала своего предка, легендарного овернского рыцаря — трёхгранное лезвие, короткая тяжёлая рукоять, конец острый точно игла. Этот кинжал был у Луи ещё во время похода с армией императора Фридриха. И потом, когда молодой француз сопровождал выкупленных из плена германцев, один тевтонский рыцарь заметил это оружие.

— Такой кинжал можно очень славно бросать! Он полетит шагов на двадцать и воткнётся не хуже стрелы. Не умеешь? Я тебя научу!

И он научил Луи метать кинжал, причём втыкался тот даже в самое твёрдое дерево, да так, что потом бывало нелегко его вытащить.

Взмах руки, белая искра сверкнула в воздухе... Какой-то рыцарь, стоящий рядом, шумно выругался, потому что человек с мельницы, не отрывая от лица свою палку, вдруг рухнул прямо на этого рыцаря, едва не сбив его с ног. Рукоять ножа торчала из его шеи, прямо из сонной артерии.

Глава четвёртая

Оружие ассасинов

— Что это значит? Кто это сделал?

Ричард Львиное Сердце наконец соскочил с седла (нет чтобы раньше!) и в недоумении смотрел на мертвеца. Теперь было хорошо видно, что на ногах человека с мельницы нет кольчужных чулок. Его холщовые штаны были заправлены в обычные кожаные сапоги с узкими голенищами. В таких мягких сапогах можно ходить почти бесшумно.

— Я хочу знать, кого только что убили прямо у меня перед носом и кто его убил? — повторил король, обводя глазами крестоносцев, удивлённых ничуть не меньше, чем он.

— Этот человек плыл на нашем корабле, — откликнулся кто-то из простых воинов, рассматривая убитого. — Говорил вроде бы, что он из Анжу.

— Да? По одежде непохоже. Ну и кому он помешал?

— Это я убил его, — сказал Луи, выступая вперёд и оказываясь лицом к лицу с Ричардом.

Теперь в глазах короля появилось уже не простое недоумение. Он даже ахнул и чуть отступил, будто перед ним явилось привидение.

— Ты?! Послушай, парень, такого не бывает! Я же видел, как ты взошёл на корабль и как этот корабль отплыл за четыре дня до того, как вышли в море мои корабли! На Кипр вас никак занести не могло, и ты должен быть сейчас в Палестине! А ты здесь, да ещё режешь моих воинов, будто баранов... Как так получилось?!

«Слава Богу, Эдгар жив-здоров! — с невероятным облегчением подумал Луи. — Просто он отплыл в Палестину с французами».

— Ваше величество! — произнёс крестоносец, кланяясь. — Вы ошибаетесь. Я...

И тут Ричард сам заметил свою ошибку и расхохотался:

— О Боже! Вижу, вижу! Ты же и впрямь не тот парень, который уплыл с королём Филиппом. Но чтоб мне провалиться — до чего похож, а! Ты что же, родственник этого самого Эдгара? Кстати, мне всё это время казалось, что на турнире, где я его уложил, он называл другое имя. Слыхал, что у французов так принято — брать чужие имена из-за всяких дурацких обетов и чужих тайн. И всё же... Как зовут его и как зовут тебя?

Несколько мгновений молодой человек колебался. Если сейчас он себя назовёт, король, конечно, же вспомнит имя рыцаря с Мессинского турнира. Но выбора не было... Однако, может быть, всё же чуть-чуть исказить истину? Совсем чуть-чуть?

— Я — Луи граф Шато-Крайон, мессир. Эдгар — мой молочный брат. Когда моя мать умерла, его матушку взяли к нам в замок, и она выкормила нас обоих. Эдгар и в самом деле взял себе моё имя на том турнире. И не только на турнире. Просто я не смог тогда отправиться в поход, и он спасал мою честь. Но ведь ваше поручение он, как я понимаю, выполнил достойно?

Ричард улыбнулся: