Казаки начали понимать, куда клонит атаман.

— Басурманская! — почти в один голос ответили они.

— А кто в той неволе? — продолжал атаман.

— Да ж казаки, атаман!

— А плыть по Дону можно?

— Можно! Можно! — с радостью в голосе орёт казачество.

— А лодии у нас худы?

— Худы! — смеются казаки.

— А сабли востры?

— Востры.

— А стрелы-то остались?

— Остались. Веди нас, атаман!

— Може, на Московию двинем, аль до Кафы пойдём? — атаман хитро прищурил глаза.

— До Кафы, атаман, до Кафы!

— Тогда готовимся, казаки!

Вверх полетели шапки.

Кафа — город старый, да богатый. Кого там только не встретишь: и турка, и грека, и еврея, и фрязя, не говоря уж о татарах. Они берегут этот город. Знают, кто хорошо пополняет ханскую казну. А деньги повелителю так нужны. Не может смириться ногаец, что Золотая Орда сильнее его, Русью повелевает.

Много там и рабов всяких. Лучший в тех местах невольничий рынок. Бывали казаки там и раньше. Богатства привозили, да христиан освобождали. Почему не попробовать и ещё раз. Неуж только своих христиан грабить. Надо и неверных пощипать.

Казачество увлечённо занялось подготовкой к походу. В один из таких дней атаман пригласил Андрея к себе.

— Чем занимаешься, есаул? — спросил он, усаживая парня напротив себя.

Тот рассказал, как стаскивают лодии, проверяют их и, если надо, то конопатят, смолят.

— Это правильно, — сказал атаман, хитровато поглядывая на парня, — да надо знать, сколько челнов надо будет докупать. Но конопатить да смолить это уж ближе к весне. Ты, — он посмотрел на него очень внимательно, — турецкий язык учишь?

— Учу. Курбат хороший наставитель.

— И не только, — заметил атаман, — он весьма знающий казак. И тебя он... уважает.

Андрей даже застеснялся.

— Ну, ты как красна дева, — рассмеялся атаман и ударил, привстав, его по плечу. — Но я тебя пригласил не за этим. Хочу тебя спросить, как друзек друзека: ты... тайны умеешь хранить? — взгляд атамана так и прощупывал парня.

— Не знаю, атаман, — он посмотрел в его глаза, — мне пока их никто не доверял, чтобы себя проверить. Но я верю себе, что их из меня раскалёнными клещами не вытянешь. Иначе какой я казак?

Лицо атамана посерьёзничало, взгляд стал колючим, изучающим. И вдруг он улыбнулся.

— А знаешь, я тебе верю! И поэтому хочу тебе доверить свою главную тайну. Только не сегодня, не сейчас. А для этого мы с тобой поедем в одно из княжеств.

Атаман посчитал излишним предупреждать его о молчании. Может быть, действительно был в нём убеждён, а может, хитрил, хотел выяснить. Кто его знает?

Иван Данилович был доволен, что получалось, как он задумал, считая при этом, что его совесть чиста. Александр стал искать союза с его зятем. Это бесило князя: «Ишь, какого... родственника заманивал в свои сети. Хотел, чтобы он выведывал мои тайны, чтобы укусить. Но ему этого показалось мало, и он искал поддержку у литовцев. Нет, голубчик, тебе это не пройдёт». Нет! Вот он ведёт войска. Они приступом возьмут Тверь и не оставят камня на камне! А что станет с ней? Неужели и она погибнет? Нет! Ему хотелось закричать.

— Прости, — шепчут его губы, — ты видишь, как медленно я веду войска, чтобы ты, милая, успела оставить свой город! Учти, я ведь тоже завишу от хана. Узнай он о моих замыслах, не сносить мне головы. Идите на север, этот путь свободен, оттуда вы попадёте или в Новгород, или в Псков, — кто вас примет. По-другому я не могу поступить. Я даю вам такую возможность для спасения. И только ради тебя.

Зря князь так волновался. Александр оставил Тверь.

Когда они наконец подошли к Твери, ворота были открыты на удивление всего татаро-русского воинства. Татары ринулись грабить город. А поздно ночью в шатёр Ивана Даниловича пробрался Василий Коверя. Он-то и рассказал князю о бегстве княжеской семьи. Князь и виду не подал, что это его обрадовало. Ведь он это и предполагал. И он хорошо знал, куда они бежали. Но, однако, Иван Данилович пригласил к себе темников, русских князей и приказал им искать тверского князя. Это задерживало выход войск и давало возможность Александру достичь один из городов, где он мог найти прибежище.

Некоторое время Иван Данилович не хотел въезжать в Тверь, но он не в силах был отказать Федорчуку, который не мог не насладиться павшим градом. Их путь проходил мимо княжеских хором, и он пригласил Федорчука заглянуть туда. Но толстому полковнику не хотелось слезать с коня, и он отказался. Заколебался было и сам князь, но какая-то сила потянула его туда.

Когда Иван Данилович вошёл в хоромы, он не встретил там ни одной живой души. Вся обслуга в страхе за свою жизнь тоже разбежалась. Удивительно, но не было видно и следов грабителей. Вероятно, принадлежность дома князю отпугивала не только русских разбойников, но и татарских махаметов. В окна, раскрытые настежь, влетал с улицы ветер, принося запах гари, крови.

И вот Иван Данилович дошёл до трапезной, где он впервые увидел её. Перед глазами воскресла картина той встречи. Встреча их взглядов. О господи! Напрасно она упрямится. Они полюбили друг друга! Но она боится себе признаться в этом. Но... он надеется, что это произойдёт. И как она прекрасна! Князь тяжело вздохнул.

— Князю плохо? — услышал он за спиной знакомый голос.

Иван Данилович оглянулся. На пороге стоял его верный боярин Кочева. Князю не хотелось, чтобы тот понял его состояние, и грубоватым голосом он приказал:

— Поставь сюда воев, чтоб уберегли.

Боярин кивнул головой. В переходе раздались шаги. Кочева оглянулся и быстро отпрянул в сторону. В трапезную входили князья и темники. Видать, не могли удержать любопытство и скопом пошли в княжеский терем. Иван Данилович подозвал пальцем Кочеву и шепнул ему на ухо:

— Стол накрой!

Боярин понятливо кивнул. Гости не без интереса рассматривали трапезную. Особенно поражены были татары. Они ходили вокруг стола, щупали сидения, щёлкали языком. Понравился им посудный поставец, забитый золотой и серебряной посудой. Один из татар удивлённо произнёс по-русски:

— Какая богатый утвар!

— Да, — подтвердил Иван Данилович, — не стыдно подарить и Великому хану.

Эти слова отбросили татарина от поставца, словно его отшвырнула чья-то невидимая рука.

Иван Данилович подошёл к грузному темнику и взял его за локоть. Это был Махмет, внучатый племянник хана Узбека. Он повёл его к столу, по пути дав сигнал Александру Васильевичу, чтобы тот шёл с ним. Князь усадил темника по правую руку, чем тот оказался весьма доволен, а суздальского князя — по левую и спокойно смотрел на возню при усадке за стол. Каждый хотел сидеть поближе к московскому князю. Но вот появился Кочева, которого сопровождало несколько человек. Кто нёс съестное, а кто кувшины с питием. Это внесло оживление и быстро уладило споры за места.