или ломать? Можно было бы ответить, что я буквально только что узнала об этом, и тем самым спасти нашу дружбу и собственную репутацию. Но для меня важно, что он думает. Мне нужно, чтобы Адам был на моей стороне, поэтому я должна быть правдивой. И сделать все возможное, чтобы он понял.

– Я узнала об этом в прошлом году, – говорю я. Слезы начинают стекать по моему лицу и теперь падают на перед моей блузки. На бледно-голубой материи появляются крошечные темные круги. Смотрю, как они расплываются, становятся все больше. – Сначала я этому просто не поверила, а потом шок сменился опустошением. Показалось, что наша жизнь была одной большой ложью. Он лгал мне буквально с самого первого дня.

– Ты уже сообщила в полицию?

Резко поднимаю взгляд.

– Нет! Как можно? Я единственная, кто об этом знает, так что он сразу поймет, что это его собственная жена пошла против него. И если я все им расскажу, Том точно проведет остаток жизни в тюрьме. Это разрушит жизнь Поппи. А еще я боюсь, что если все расскажу, то тоже попаду в тюрьму!

– А чего еще он от тебя ожидал?

– Это было страшное стечение обстоятельств. Несчастный случай, Адам. Том был совершенно сломлен. И если б я не согласилась сохранить это в тайне, неизвестно еще, что бы он сделал.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, он бы жутко разозлился, сорвался на мне…

– То есть… поднял бы на тебя руку? – Глаза Адама широко раскрыты, на лице написано полное потрясение.

– Да. И я не могла так рисковать. Мысль о том, на что он может быть способен, приводила меня в ужас.

– Бет, мне так жаль… Я и понятия не имел.

– Никто понятия не имел, – говорю я, опустив глаза. – Ты удивишься, что может скрываться за образом идеальной семейной жизни. По-моему, я просто научилась быть счастливой, несмотря на его поведение. Том всегда был довольно властным, но поначалу это было более… тонко.

– Тогда похоже на то, что Том просто манипулировал тобой на протяжении всего вашего брака. Ты – невиновная сторона в подобной ситуации. Полиция поймет, почему ты не заявила об этом раньше.

Даю волю чувствам – теперь уже откровенно всхлипываю. Впервые за целый год по-настоящему выпускаю всю дрянь, скопившуюся на душе. Хранить секреты, каковы бы ни были при этом ваши намерения, крайне вредно – медленно, но верно они растекаются в крови в ваших венах, распространяя свой яд, пока окончательно не захватят над вами власть. Если я не выпущу это наружу, меня навсегда поглотит чувство вины.

Адам встает, склоняется надо мной и поднимает меня на ноги, его руки обхватывают меня в крепком, успокаивающем объятии – тепло его тела растворяется в моем. Я словно погружаюсь в него. Сейчас это кажется самой естественной вещью на свете, но я понимаю, что это неправильно. Нужно отстраниться. Адам лишь проявляет дружескую поддержку – не более того.

Не говоря ни слова, он берет меня кончиками пальцев под подбородок и осторожно приподнимает его – так, чтобы мое лицо было обращено к нему. Вытирает слезы с моих щек. Это такой интимный жест, что сердце у меня подскакивает к горлу – на какой-то миг кажется, что он собирается меня поцеловать. Заглядываю ему в глаза, ища ключ к разгадке того, о чем он сейчас думает. Но тут его губы опускаются чуть ниже, и чары, окутавшие было нас, рушатся. Адам поспешно отступает, оставив меня затаившей дыхание. Затаившей дыхание и, если честно, немного разочарованной.

Глава 64

Бет

Сейчас

Вернувшись вчера домой от Адама, я обнаружила, что получила голосовое сообщение от Максвелла о том, что ему нужно поговорить со мной. К тому времени как я напоила Поппи чаем и уложила ее в постель, перезванивать было уже слишком поздно. Сегодня утром я понимаю, что не могу это и дальше откладывать.

– Том упоминал, что вы к нему приходили, – начинает он. По его тону я делаю вывод, что сейчас меня будут отчитывать.

– Да, это было нелегко, но я его навестила. Исключительно ради его блага.

– Я думал, ваш визит придаст ему сил, но, похоже, это возымело противоположный эффект. Он казался каким-то притихшим, когда я разговаривал с ним. Пришибленным. Что-то пошло не так?

– Все прошло нормально, учитывая все обстоятельства, – говорю я. – Но я в полном недоумении относительно того, чего он ожидал, если честно. Трудно быть веселой и словоохотливой, как обычно, когда твоему мужу грозит пожизненное заключение, согласны?

– Конечно, конечно… Естественно, время непростое. Но прошу: пожалуйста, постарайтесь вести себя в обществе Тома более позитивно. Нет ничего хорошего в том, что он возвращается в свою камеру после посещения – тем более что вы у него единственный посетитель, помимо меня, – в таком убитом состоянии. Мысленно, я имею в виду.

– Как ни странно, для меня в этом тоже ничего хорошего, Максвелл!

Сердцебиение у меня учащается, кровь приливает к лицу. Мне нельзя срываться, только не сейчас – это будет выглядеть крайне эгоистично. Хотя на самом-то деле злюсь я по той причине, что оказалась в подобной ситуации только из-за того, что сделал Том, и, несмотря на все мое сочувствие к нему, сдерживаться становится все трудней и трудней. Тут любой взбесится.

– Я знаю, что Том сейчас очень страдает, – говорю я как можно спокойней, – но он должен признать, что я тоже страдаю. Что я скажу Поппи, если ее папа не вернется домой?

– Я все еще ставлю на то, что доказательства для вынесения обвинительного приговора окажутся слишком слабыми. Хотя мы, конечно, не можем быть уверены, как поступят присяжные, когда сторона обвинения начнет склонять их на свою сторону. У нее есть множество косвенных улик, в том числе компрометирующие электронные письма с планшета Тома. И хотя сами по себе они не являются прямым доказательством убийства, выглядит это тоже не слишком-то красиво. С хорошим крепким свидетельством от вас, Бет, и с учетом отсутствия у Тома криминального прошлого есть большая вероятность того, что весы склонятся в его сторону. Давайте мыслить позитивно.

– Ладно, – говорю я, думая в этот момент совсем о другом.

– Детектив-инспектор Мэннинг и детектив-констебль Купер больше не разговаривали с вами после того раза?

– Нет, а что? Это мне еще предстоит? Я ведь уже дала им официальные показания.

Пусть даже совсем недавно я и задавалась этим вопросом, потом он как-то выпал у меня из головы. При мысли