— Завтра, в крайнем случае — послезавтра.

Интересно, если бы не краски и альбомы, стала бы дочь торопиться?

* * *

У них в доме не держали ни кошек, ни собак, ни попугайчиков — Андрей и Маришка были аллергиками. Опыт с курочками окончился печально. А тут сразу — корова и теленок. От сведений, почерпнутых из статьи «Кормление телят в начальный период жизни», голова у Татьяны пошла кругом.

Суточная масса цельного молока не должна превышать восьми процентов от веса теленка. Сколько весит Бориска?

Перекормленный теленок скорее заболеет, чем недокормленный. Бориска не отрывается от Зорьки. И еще ему требуются витамины A, D и Е, зерно кукурузы грубого помола, зерно овса плющеное, соевая мука и мука льняного семени, пшеничные отруби, патока кормовая, мел, минеральные добавки, дикальций фосфат, оксид магния, йодированная соль… Кроме человеческих поливитаминов и оставшихся от курочек прикормок, Татьяна Бориске ничего предложить не могла. Попросить Маришку достать «овса плющеного» и «дикальция фосфата» Татьяна и заикнуться боялась — дети взъелись на рогатый скот, будто в доме крокодилов поселили.

По совету Агриппины Митрофановны, бабы Стеши и бабы Клавдии корову и теленка разделили. Строители, работавшие у Знахаревых, сделали в гараже два загончика. Сердце кровью обливалось смотреть, как Зорька и Бориска, отгороженные досками, тянутся друг к другу и жалобно мычат. Но теленку нельзя было переедать, а у Зорьки требовалось сцеживать молоко, чтобы не развился мастит. Иными словами, ее нужно было доить. Три раза в день.

«Не велика наука», — сказала Агриппина Митрофановна любимое присловье. Показала — не тянуть сосок, а перебирать, нажимая по очереди пальцами.

У Татьяны не получалось, у Любаши не выходило, зато Тоська сразу освоила доение.

— Это потому что я на пианино играю. — Девочка гордилась своим первенством и оправдывала взрослых неумех. — Доить интереснее, чем пьесы разучивать, — заключила Тоська.

Она приходила в гараж-коровник, подражая бабе Стеше и Агриппине Митрофановне, повязывала голову платочком, мыла руки, ополаскивала Зорьке вымя, ставила ведро, садилась на маленькую скамеечку и начинала доить, покрикивая:

— Стой, окаянная! Я тебе попереступаю! Куда копытом? Чуть ведро не опрокинула.

Потом сбивалась и по-детски упрашивала корову:

— Зоречка, потерпи, пожалуйста! Тебе же не больно? А Бориска кушать хочет.

Деревенские приучали телят лакать из мисочки. Но в книге было написано, что лучше кормить теленка из бутылочки — во время сосания у него вырабатывается слюна, очень полезная для пищеварения. Решили действовать по-научному. Бутылочку сделали из пластикового баллона от кока-колы, соску — из резинового шланга.

Тоська, выдоив корову, процеживала молоко, переливая его из одного ведра через марлечку в другое. Затем по воронке — в бутылочку. И шла кормить Бориску. Тоське нравились все животноводческие процедуры, но кормление теленка — особенно. В качестве поощрения за хорошее поведение она могла изредка доверить Димке подержать бутылочку, пока теленок кушает.

Маленькая помощница оказала Татьяне большую услугу. Благодаря девочке, ее ловкости и энтузиазму, не случился падеж животных, и Татьяна перестала со страхом ожидать повторения куриного мора.

У Татьяны и Тоськи постоянно находились поводы для общения: здоровье Бориса и Бориски, воспитание Димки, страсти и драмы 7 «В» класса и жизнь вообще.

После развода, когда Татьяне требовалось найти работу, она серьезно раздумывала над тем, чтобы предложить свои услуги в детском саду — в качестве воспитательницы или на крайний случай нянечки. Таня любила детей, они не утомляли ее, как утомляли многих. Подруги Ольга и Лена начинали стенать, проведя полчаса с малышами. А Таня могла прийти в гости, посидеть немного за столом и улизнуть в детскую. Играла с ребенком в кубики, читала книжки, устраивала кукольный спектакль и ощущала не утрату сил, как Ольга и Лена, а прилив энергии. Почти каждый ребенок обладал способностью поразить тебя, открыть нечто (возможно, описанное в умных книгах, но их Таня не читала), что делало знание жизни объемнее и веселее.

Тоська о шоколадно-коричневом Бориске говорила, что он похож на голубой (!) пучок лазерных лучиков. Котлеты у Тоськи пахли розово-зеленым, а шкура медведя у камина напоминала дерущихся чаек. В Тоське уживались восторженность Любаши и рациональность Бориса. Она могла радостно объявить Василию, что его пейзаж по вкусу (!) напоминает карамель, и предложить исключительно рациональный график кормления животных. Она пропела отрывок из этюда Шопена, который «точно про тетю Таню», и заставила Димку (вот неуч!) научиться счету до десяти.

Беседуя вечером с Борисом, Татьяна завела речь об удивительных цвето-вкусо-обонятельных фантазиях Тоси. Борис знал, как по-научному именуется подобный дар — синестезия (способность переводить наблюдения из одного чувства на язык другого), или «цветовой слух». Но никогда не обращал внимания на синестетические способности дочери. Хотя в первом классе Тоська ненавидела писать букву «К», потому что от нее стреляет как из розетки, если воткнуть мамину шпильку. И не любила цифру «9», которая пахла по-туалетному коричневым.

Галина пресекала эти бредни. И сам Борис, однажды приведя дочь во время диспансеризации к детскому психиатру, велел ей держать язык за зубами. Тоська, пока они сидели в очереди, сообщила присутствующим, что есть собаки, которые тявкают малиновым цветом, а есть — оранжевым. Не хватало, чтобы она с врачом поделилась такими наблюдениями.

В Татьяне Борис нашел замечательную слушательницу и рассказчицу на тему для него глубоко интимную и дорогую. Почему-то ни с женой, ни с матерью, ни с сестрой он не мог так легко и непринужденно обсуждать Тоськины характер и выкрутасы. Татьяна искренне восхищалась девочкой, была благодарна ей за помощь по хозяйству. Тане не надоедало пересказывать каждый Тоськин шаг в течение дня и строить предположения — какой девочка вырастет, где может споткнуться и чем покорить мир.

Татьяна не собиралась мостить дорог на пути завоевания Бориса, но невольно проложила магистраль к его душевному расположению.

* * *

Тоська и Димка, набегавшись за день, засыпали рано — до девяти вечера. Татьяна с рукоделием приходила в комнату Бориса. Его самочувствие позволяло провести вечер внизу — в одной, в другой гостиной, у камина, у телевизора. Попробовали — неуютно. Вернулись в его комнату. Она в кресле с шитьем. Он в постели с книжкой. Семейная идиллия. Только муж чужой.

Они могли проболтать весь вечер, перескакивая с одной темы на другую, но могли и долго молчать, не испытывая неловкости от затянувшейся тишины.

Обсудив синестетические способности Тоськи, пытались выявить их у себя. Весело спорили, какого цвета понедельник, чем пахнет Первый концерт Чайковского и какой литературный персонаж походит на цифру «88». Потом признались — дурачились, и если честно, то «цветового слуха» у них отродясь не было. Но Тоська — не исключение. Подруга Ольга однажды сравнила дом с беременной курицей — с этого началось у Татьяны увлечение архитектурой. Приятель Бориса об одной успешно защищенной диссертации отозвался — бумажные цветы, щедро облитые одеколоном. Встречаясь потом с диссертантом, Борис ловил себя на том, что невольно принюхивается.