глазами и большим горбатым носом. Где-то я его уже встречал.

– Семён Иванович? – обратился он сразу же ко мне с радушной улыбкой.

– Добров, – подтвердил я. – С кем имею честь?

– Яшвиль, Владимир Михайлович, – протянул он мне широкую ладонь с короткими пальцами. Я пожал его руку, ощутил, что она волосатая и мягкая. – Грузинский князь. А это мой дядя, князь Вахтанг Георгиевич. – Старик слегка склонил голову. И мои кузины, указал он на дам.

В это время погасли свечи, и грянула музыка.

– Ничего, если я вас отвлеку от представления на десять минут? – И не дожидаясь ответа, полковник вывел меня в вестибюль театра.

– Так, это ваша ложа? – спросил я.

– Да. Я выкупил её на весь сезон. У меня много родственников и все – заядлые театралы, так что ложа никогда не пустует. Но если вы хотите, можете спрашивать у меня местечко. Буду рад.

– Постойте, так это вы прислали мне…

– Да, да, да, – прервал меня полковник Яшвиль, так, как служащие театра навострили уши.

Мы прошли в буфетную комнату, где нам поднесли вино и сыр.

– Вы, наверное, удивлены. Вам прислали вино, билет на премьеру, ещё что-то…. Это нормально. Вас уважают. Вас хотят поддержать. Вино, закуска, билет – все это мелочи.

– Но зачем? – не понимал я.

– Просто, вас заметили влиятельные люди. Я не буду говорить, кто, но вы сами скоро узнаете.

В полумраке буфетной комнаты лицо моего собеседника напоминало Мефистофеля с иллюстрации из книги Гетте.

– Но чем же я заслужил такое внимание?

– Вы знаете, я хоть из княжеского рода, но детство провёл в бедности, – вдруг ни с того ни с сего переключился полковник Яшвиль, как мне показалось, на другую тему. – Представляете: князь завтракал сыром с водой. На верхнем этаже – покои, а под покоями – хлев для скотины. Родственники тоже – сплошь нищета. А что вы хотите – Грузия. – Он грустно вздохнул. – Османы нас совсем задавили. Но смотрите, – оживился он. – Я поступил на службу в Россию – и пожалуйста: мой род сейчас один из богатейших в Грузии. У меня неплохие связи. Многих братьев своих пристроил.

– Так, от меня что вы хотите? – вставил я вопрос по-существу.

Полковник помолчал, шевеля густыми чёрными бровями.

– Вы же помните разговор с неким весьма известным лицом, которое предлагало вам хорошую перспективу.

– Вы имеете в виду сэра Уи…

– Не надо имён! – поспешил заткнуть меня князь Яшвиль.

– Но я же озвучил ему свою позицию. Меня не устраивает роль предателя.

– Да, о чем вы говорите, молодой человек? – засопел недовольно полковник. – Хотите сказать, что и я.... – Он вдруг моментально остыл. – Мы только печёмся о благе России.

Мы не масоны. Мы – патриоты.

– Я могу подумать?

– Можете, – с облегчением кивнул князь. – Но учтите, никто не должен знать о нашем разговоре. Иначе… – он замялся. – Сами знаете… Дело серьёзное.

Князь расплатился с буфетчиком и быстро вышел. Я поднялся из-за стола и увидел за занавеской кухни силуэт человека. Он поманил меня. Я подошел. Это был Аракчеев.

– Браво, Добров, – одними губами произнёс он. – Вы здорово влипли.

– Не представляете, как рад я от вас это слышать, – так же тихо сыронизировал я.

* * *

Аракчеев сидел, как обычно, за столом и писал.

– Вот, что, Добров. Вам благодарность за проверку императорской яхты. Отругали боцмана – правильно, за дело.

Он тут на вас жалобу настрочил, дурак. Император вернётся, я этого боцмана на гауптвахту на недельку запру. Но не в том суть. – Он отбросил перо, сцепил руки и хрустнул пальцами. – Кутайсов приходил. Просил назначить вас сегодня дежурным офицером при императорских покоях.

– Но я никогда не нёс службу при покоях?

– Добров, вы прекрасно знаете, чей это каприз, – устало сказал Аракчеев.

– Я могу отказаться?

– Нет. Единственное, прошу вас: не наделайте глупостей. Всего можно ожидать от взбалмошной двенадцатилетней девчонки.

– От Великой княжны, – несмело поправил я.

– Ой, не начинайте, Добров, – взмолился Аракчеев. – У меня забот – вся Россия, а тут ещё вас надо инструктировать, как вести себя на свидании. Запомните, Добров: все бабы, великие, не великие – все дуры. Ведите себя соответственно. Идите. Нет, постойте. Скажите честно, Елена Павловна вам нравится… ну, как девушка…

– Нет. Я люблю другую, если вы об этом.

– Ага! – обрадовался Аракчеев. – Но, хот в этом вы не дурак. А позвольте узнать, если не тайна: кто овладел вашим сердцем.

– Нет никакой тайны. Софья фон Пален.

Аракчеев тяжело сглотнул.

– Час от часу не легче! Идите!

* * *

Я заступил на дежурство у императорских покоев после девяти вечера. В мои обязанности входило встречать посетителей, докладывать о них императору. Но так, как император отплыл на своей яхте с инспекцией в Кронштадт, то и докладывать было некому. Да и посетителей не наблюдалось в столь поздний час. Только фельдъегеря прибывали с пакетами. У дверей дежурили гренадёры Павловского полка в красных прусских мундирах с золотыми позументами, в конических шапках с медными начищенными налобниками. К десяти часам погасили свечи, оставив лишь по одной у каждого прохода. Зимний погрузился во мрак. Тихо, до жути. Слышно, как отстукивают напольные часы в соседнем зале. Пробежала кошка, преследуя мышь. Коготки цокали по навощённому паркету. Звонница Петропавловского собора отыграла десять. Вслед часы во всем дворце пробили, прозвенели и прокукарекали, – и вновь тишина.

Дверь едва скрипнула. Огонёк свечи выплыл из мрака. Огонёк направился к моему столу. Я различил тонкий силуэт, едва слышные лёгкие шаги, ощутил аромат фиалок.

Вскочил с места и направился к огоньку. Елена поставила свечу на столик.

– Никого? – спросила шёпотом она, озираясь по сторонам.

– Только караульные, – заверил я её.

Елена подошла к одному из солдат, заглянула в лицо.

– Никак не могу привыкнуть к ним. Они, словно куклы, даже не моргают.

Она подошла к окну.

– Поглядите, какая чудесная ночь! – с восторгом сказала она.

Огромная белая луна нависла над шпилем Петропавловского собора. Нева застыла, скованная льдом. Я чувствовал себя как-то неловко.

– Вы простудитесь, – сказал тихо, дрожащим голосом. – От окна дует.

– Правда? – глупо спросила она и повернулась ко мне. Её лёгкие холодные руки ощупали мои плечи, поползли несмело вверх, сомкнулись на моей шее.

Я совсем растерялся. Она потянулась ко мне, и холодные губы по-детски, неумело чмокнули меня в подбородок. Я, не осознавая, что делаю, обнял её за тонкую трепещущую талию, подтянул к себе и поцеловал. Она замерла в моих объятиях, затаив дыхание.

– Елена! – раздался громкий шёпот.

Девочка вздрогнула и отстранилась.

– Елена, где ты?

– Сашенька, я здесь, – отозвалась Елена, и объяснила мне: – Сестра