1479 года, 21 мая, окрестности Риги

Иоанн вышел к послам Ганзы при полном параде.

Вчера, ближе к обеду, в устье Западной Двины вошел большой и сильный флот этой торговой корпорации. Морской. Но простор нижнего течения этой реки вполне позволял оперировать крупным кораблям тех лет.

Семьдесят три когга самого разного размера, включая пять хольков — крупных трехмачтовых их вариантов. Очень внушительно и представительно. Любек выставил все, что смог собрать в сжатые сроки.

Особенностью всех кораблей флота было то, что они, по своей сути, были гражданскими, совершенно не приспособленными к войне. То есть, не обладали ни стремительностью драккаров или галер, ни прочностью мановаров. Однако их размеры позволяли вместить очень крупные экипажи и абордажные команды. Достаточные для того, чтобы задавить в узости речной любого неприятеля. На что, вероятно, и был расчет.

На каждом, даже самом малом корабле — не меньше сотни арбалетчиков. И это могло создать очень большие проблемы королю, потому что, навалившись всей толпой, они имели все шансы затоптать речных лоханки Иоанна. Ведь на их стороне и борт высокий, и масса, и возможность реализовать многочисленных стрелков.

Цель прибытия этого флота проста — снятие осады с Риги — крупного Ганзейского города. Да, очень сильно укрепленного, но… судя по тому, как к этому моменту был разрушен земляной вал, далеко не неприступному.

Причем флот подошел примерно одновременно с деблокирующей армией, которую Тевтонский орден и Ганза собирали в Пруссии. Спешно перебрасывая туда наемников. Да, у Иоанна была репутация, но у Ганзы — деньги. Много денег. Очень много денег. А деньги такая штука, что они, как правило, побеждают и добро, и зло, и того лесника, что идет всех разнимать оглоблей. Поэтому торговцы сумели мобилизовать довольно крупные пехотные контингенты.

Например, из Англии приехало больше двух тысяч знаменитых лучников. Швейцарцев и фламандцев в армии не наблюдалось. Зато имелась бретонская пехота и наемники из нижней Германии. Померанцы с мекленбуржцами. Шотландцы. Шведы. Имелись также венгры, поляки и богемцы. Само собой, стояли они не единым лагерем, а тремя. Подойдя двумя корпуса с правого берега реки, довольно сильно приблизившись к внешнему валу, сооруженному Иоанном по опыту Цезаря в Алезии…

—Рад вас приветствовать,— максимально невозмутимо произнес король.

—И тебе здоровья,— почтенно кивнул адмирал, командующий объединенным флотом Ганзы.

—Что вас привело ко мне в гости?

—Осада этого города,— с едва заметной усмешкой произнес адмирал.

—А…— отмахнулся Иоанн.— Пустое. Мне помощь в том не нужна. Сам справлюсь. Но рад, что вы решили поучаствовать.

—Государь,— нервно улыбнулся католический епископ, присутствующий с адмиралом на этой встрече.— Мы хотели бы, чтобы ты снял осаду Риги.

—Да,— кивнул адмирал.— Уверен, что мы сможем договориться.

—Договориться? Но о чем?— наигранно удивился Иоанн.— Я приперся черт знает куда, потратил массу сил, времени и денег на то, чтобы просто так уйти? Вы верно шутите…

—Государь,— вкрадчиво произнес тот епископ,— мы знаем, что тебе нужна морская торговля для продажи персидских товаров в Европе. И Ганза охотно пойдет тебе навстречу.

—Боюсь, что Ганза столько лет занималась грабежом Новгорода, что ничего дельного предложить мне не сможет.

—Но ты же еще не услышал предложения.

—Ваша правда. Дерзайте.

—Мы готовы…— начал говорить купец, прятавшийся все это время за спиной адмирала. И поведал он о том, что Ганза согласна сделать Руси только здесь и только сегодня совершенно потрясающее предложение. Этакий аттракцион невиданный щедрости. Который, на взгляд короля был ничем иным, как обычной попыткой его ободрать.

—Нет.— коротко и лаконично произнес он.

—Но почему?

—Рожа треснет. По моей земли товар проходит большую часть пути. И на мне основные издержки. А прибыль основная вам. Так дело не пойдет.

—Флот стоит денег. Его содержать — дорогое удовольствие.

—Еще дороже содержать нахлебников, которые наживаются на тебе словно вши или клещи. Вы ведь хотите, чтобы я делал наценку не более четверти к отпускной цене. А сами сделает по своему обыкновению втрое как минимум. И как это понимать?

—Это нужно понимать, как затраты на содержание флота.

—Серьезно? А на мой взгляд это следует понимать, как глупость и жадность, возведенные в абсолютную прогрессию. Вы охренели, уважаемые.

—Но у тебя, Государь, нет своего флота.

—Вы полагаете, что я сюда притащился просто так? Воздухом свежим подышать? Вот,— махнул он рукой на Ригу,— сейчас возьму этот городишко. Обеспечу верный путь к нему из Полоцка. И займусь морским судостроением. Чем не выход?

—Выход,— улыбнулся епископ.— А как до того торговать станешь? Или все эти годы торговлишка в простое будет? Поди захиреет.

—Захиреет,— кивнул Иоанн.— Если другие охочие не найдут. Али вы думаете, что нас свет клином сошелся? С Иберией да Италией торговлишку вести всяко интереснее. И им наценка меньше, и мне прибыль больше. А вы? Ну… вы думайте. Как ума наберетесь, так и приходите — потолкуем.

—Так и ты, ступай отсель,— нервно дернул щекой адмирал.

—Не тебе мне указывать! По какому праву ты рот разеваешь?!

—По праву сильного,— процедил адмирал.— Оглядись. Зарвался ты. Ежели я тебя отсюда доброй волей не отпущу, то тут и поляжешь. Или считаешь, что со своей горсткой людей и этими корытами на что-то способен? Я тебя раздавлю как мерзкого клопа!

—А ты мне нравишься,— расплылся в улыбке король, хотя глаза стали очень холодные и колючие.

—Государь!— взмолился епископ.— Прошу тебя, уйми свою гордыню! Отступись от Риги. Уверяю тебя — мы сможем договориться. Вот все успокоимся и сядем да обсудим. Не гоже кровь христианскую лить.

—Да чего ты ему говоришь?— сплюнув произнес адмирал.— Он же схизматик! Еретик! Ему кровь христианскую лить сам Лукавый заповедовал.

—Помолчи!— рявкнул на него епископ и хотел было уже отповедь дать, да не успел. Рука Иоанна легла ему на плечо.

—Не надо. Не мечи бисер перед этой свиньей.— Насмешливо произнес король.— Он в силу своего скудоумия не ведает, что я стою не за православие, и не за католичество, а за единую и неделимую церковь христианскую. Но да Бог ему судья. От меня же требуется только одно — отправить его как можно скорее на этот суд.

—Я привезу тебя в Любек в железной клетке!

—У тебя есть три минуты, чтобы убраться на свои корабли,— оценив расстояние до шлюпок, произнес король.— После чего я велю тебя вздернуть. Голышом. Вот на том суку.

Адмирал вспыхнул и хотел было уже устроить перепалку, но испугался исполнения обещания. И чуть ли не бегом направился к шлюпкам. Времени то ему дали в обрез. А быть повешенным для аристократа — это позор на весь его род, причем несмываемый. Тем более, голышом. Так самых ничтожных бродяг и разбойников карали. И прочих, кто от них статусом не отличался в глазах аристократии.