Епископ тяжело вздохнул и пошел вслед за адмиралом. Как и вся свита переговорщиков. Иоанн же резко шагнул вперед. Вновь положил епископу на плечо руку и шепнул:

—Не садись к ему на корабль.

Тот скосился. Молча кивнул. И удалился.

Как и остальные.

А через четверть часа, едва шлюпка с адмиралом достигла его флагмана, король скомандовал атаку.

Два бота, ближайшие к флагману Ганзы, пошли вперед. Тот встал чуть впереди, дабы покрасоваться. Чтобы все смогли насладиться его мощью. Из-за чего оказался в некотором отрыве от остального флота.

Все сразу же пришло в движение.

Корабли Ганзы начали выбирать якоря и поднимать паруса, поняв, что началось. На флагмане же якорные канаты просто обрубили, посчитав, что эта атака ботов рассчитана на внезапность. И пошли им навстречу. Адмирал был вполне уверен в себе и своих людях. Высокие борта надежно защищали его людей от пуль и картечи. А многочисленность команды и воинов позволяло чувствовать полную уверенность в исходе схватки с этими двумя ботами. Они выглядели легкой добычей.

Боты же, выполняя приказ короля, переданный сигнальными флажками, не стали сближаться. И, когда до флагмана оставалось триста метров, отвернули к берегу, имитировав отход… бегство…

Адмирал бросился за ним. Тем более, что основные силы русского речного флота были в паре миль и у него имелись все шансы прижать и раздавить эти «калоши» до их подхода. А дальше и свои подоспеют.

Но тут произошло ЧП.

Еще раньше приказа ботам, Иоанн скомандовал Кирьяну Зайцеву, что выслужился в командиры батареи кулеврин, разворачивать свои орудия и выводить их на огневую позицию. Они находились уже довольно близко к стенам. Вот оттуда, по широким траншеям на лямках бойцы их и потащили. Скрытно.

Когда же флагман, преследуя боты, оказался в четырехстах шагах от берега, из траншеи показались они. Все шесть кулеврин.

Бойцы пехоты, выполнявшие роль «ездовых осликов», споро их выкатили. Развернули. И поставили в рядок. А обслуга стала заряжать да наводить. Минуты не прошло с момента их появления, как грянул первый залп.

Мимо.

С накрытием, но мимо.

Двадцать секунд. Перезарядились.

Десять секунд. Скорректировали наведение.

Залп.

Есть! В трехмачтовый хольк попало два ядра из шести. А это немало! Ибо 20-фунтовые ядра проделывали в бортах флагмана приличные дырки. Но главное — сгенерировали целые фонтаны щепок, летевших в скученный личный состав.

Тридцать секунд.

Новый залп.

И три попадания из шести.

Пятым залпом одно из ядер задело мачту, что с грохотом обрушилась прямо на экипаж.

Седьмым залпом удалось разбить рулевое перо, из-за чего флагман потерял управление. Оказавшись уже метрах в трехстах от берега. Циркуляция, к счастью для адмирала, началась от берега. Но скорость хода из-за рухнувшей мачты и поврежденного рангоута с такелажем, выходила довольно скромной. Едва три-четыре узла. Он скорее уже отползал, отворачивая бортом.

Десятый залп.

Еще одна мачта рухнула. Но в этот раз за борт. Из-за чего кораблик совершенно замер. Не считать же скорость те жалкие полузла, что выжимал этот большой когг.

Ну как большой?

По меркам золотого века парусного флота — лоханка. Жалкие пятьсот тонн водоизмещения. Да еще и построенный по архаичной технологии. То есть, сначала собирали корпус корабля, а потом в него вставляли элементы набора в качестве распорок. Для лодок и маленьких корабликов такая технология в какой-то мере была уместна, хоть и не давала должной прочности. В кораблях свыше ста тонн уже выглядела перетяжеленной[1]и слишком хлипкой. Ее и волна-то в шторм ломала только в путь, несмотря на толстые доски. А тут 20-фунтовые длинноствольные орудия, которые ощутимо по своему действию превосходили 18-фунтовые[2]морские пушки третей трети XVIII — начала XIX века, принятые на вооружение всеми крупными морскими державами тех лет. Их ставили валом на типовые фрегаты в то время. По массе ядра орудия эти были сопоставимы, а вот по длине ствола кулеврина явно опережала конкурента, имея двадцать пять калибров против восемнадцати с половиной. Хуже того, кулеврина обладала высверленным и калиброванным стволом по концепции Грибоваля, а эта 18-фунтовка — нет. Из-за чего на том же заряде била поделка Иоанна дальше, точнее и сильнее. А ведь на практике и тех орудий фрегатов вполне хватало, чтобы «сломать лицо» любым торговым «калошам» и даже большего водоизмещения, чем тут.

Ядра прошивали борта бедного холька насквозь, если влетали в боковой проекции. И падали в воду где-то за бортом. Вдали. Поднимая фонтан брызг. Если же заходили вдоль или под углом, то пробивали корабль не всегда насквозь. Иной раз и застревали в каком-то грузе.

Что там творилось с людьми Иоанн не хотел даже и думать.

Тишина.

Стволы кулеврин перегрелись.

Их спешно поливали уксусом и активно банили влажным банником. Флагманский же корабль Ганзы, немного накренившись на один борт, выглядел жалко.

Пожара на нем не возникло. Да и с чего?

А вот побило ядрами этот большой когг страшно. Местами борта выглядели буквально выворочены. Да и в воду он осел немного. На корму, по которой попали больше всего. Видимо от таких страшных ударов там открылось много течей.

Два бота, повинуясь приказу короля, снова заложили циркуляцию, и направились к флагману. Основные силы ганзейского флота не успевали его прикрыть. Хотя спешили. Но были слишком далеко. Так что оба бота прошли кильватером под бортом холька со стороны берега. И, на проходе, кидали за высокие борта его «ивановки» — ручные чугунные гранаты с фитильным запалом. И те задорно хлопали там, словно китайские петарды. Прямо среди людей.

Под финиш же, со второго бота, в сторону флагмана метнули с десяток зажженных факелов. После чего, следуя за головным мателотом, отвернули к берегу и ушли под защиту кулеврин.

Флагман же не загорелся. Видимо людей там еще хватало живых, и они успели потушить факелы. Либо просто не повезло. Однако корабль это не спасло. Открывшиеся от обстрела течи сказывались все сильнее и сильнее. И он на глазах начал оседать в воду, чуть накреняясь. Да так ловко, что борт, обращенный к берегу и опускался в первую очередь. Там ведь повреждения были сильнее.

И вот — когда хольк уже опасно приблизился фальшбортом к воде, норовя зачерпнуть «живительной влаги», король вновь скомандовал открытие огня. В этот раз стреляли мушкетеры. Точнее не мушкетеры, а аркебузиры, вооруженные этим тяжелым, мощным и грозным оружием. Точность их боя на триста метров была далека от идеала — пуля давала разброс почти четыре метра в поперечнике. Но этой точности вполне хватало для того, чтобы накрыть обстрелом эту цель. С убойностью же проблем не было. Они и на четыре сотни шагов человека могли уложить наповал.