– Да, я восхитительно умею все разрушать.

От его веселости тут же не осталось и следа.

– Это неправда.

– Разве? – спросила я. – Мне не нужно было включать телефон. Я не дура. Я и правда понимаю, как все устроено. Но я все равно сделала то, что сделала, и превратила жизнь этих детей в ад. Я разрушила единственное место, где они чувствовали себя в безопасности.

Я своими руками уничтожила эту мечту. И теперь при мысли о встрече с Руби и Лиамом у меня так сильно сжималось сердце, что становилось трудно дышать.

– Любой из нас сделал бы то же самое, – произнес Роман. – Вполне возможно, что аппарат отслеживали, даже когда он был выключен.

– Тогда нас бы поймали еще в Небраске.

Парень сердито посмотрел на меня.

– Я стараюсь тебя успокоить, а ты никак не помогаешь.

– Знаешь, что мне совершенно точно поможет? – прищурилась я. – Если ты еще раз с тем же воодушевлением споешь «Давай же, Эйлин».

– Ну ладно. – И Роман глубоко вдохнул.

Я подняла руки, останавливая его:

– Это была шутка.

Чем дольше Роман смотрел на меня, тем мрачнее становилось его лицо.

– А я не шутил. Если бы ты не вырубила белый шум, мы бы все там и остались. Каждому случается вытянуть плохую карту. Но важно лишь то, как ты в итоге ее разыграешь. Ты не сбежала. Ты осталась сражаться.

– Как и ты.

Роман слегка наклонил голову, принимая благодарность, прозвучавшую в моих словах.

– Ты прекрасно справилась.

Я увидела, что Приянка уже не стоит рядом с Джейкобом и старшими подростками, а, размахивая сломанным беспилотником, направляется к ближайшей кучке детей.

– Привет, мои маленькие «пси»-детишки! – весело воскликнула она. – Я Приянка, ваша новая подруга, и сейчас я покажу вам, как разобрать беспилотник и извлечь из него полезные детали.

Роман повернулся, наблюдая за тем, как она усаживается на колени рядом с детьми.

– И она тоже не пострадала.

Я поняла, что он имеет в виду.

– Они были вместе?

Парень кивнул, и в его голосе прозвучала смертельная усталость.

– Мы дружим с самого детства, но между ними обеими есть нечто большее, уже года два. С момента, когда нам исполнилось шестнадцать. Но нам с Приянкой пришлось ее оставить.

– А когда это случилось?

– Примерно шесть месяцев назад.

Для меня это было совсем недавно, но им, наверное, казалось, что прошла целая жизнь.

– Зу! Тебе ничего не нужно?! – крикнула Лиза, показывая на аптечки.

Несколько детей наблюдали за мной и Романом, широко распахнув глаза. Я не могла смотреть на их пепельно-серые личики и отвернулась.

– Сейчас! – откликнулась я и снова взглянула на Романа. – Я должна тебе кое-что сказать. Руби пропала две недели назад, и Лиам тоже исчез. Если ты хочешь искать Лану, сделай это. А мне нужно найти их.

Роман был явно встревожен услышанным.

– О чем ты думаешь? – спросила я.

– Нам лучше остаться вместе, – ответил он. – Выслушай меня: это не случайность, что твои друзья пропали как раз перед тем, когда кто-то попытался тебя похитить.

– Я думала так же, но При считает, что целью были вы, – сказала я. – Что за этим стоит «Псионный круг».

Парень энергично замотал головой.

– Нет, Лана сейчас работает на кого-то еще и пытается… заставить и нас перейти на ее сторону – как умеет. Наверняка все эти события как-то связаны.

– Думаешь, за ней кто-то стоит? – уточнила я, все еще сомневаясь. Уверенность Приянки в том, что с Ланой что-то не так, не шла у меня из головы.

– Думаю, ее… запрограммировали. Как правильно сказать?

– Промыли мозги, – подсказала я. – Ты действительно так думаешь? Я видела Красных, которых тренировали по специальной программе. Единственное, на что они были способны, это выполнять приказы.

Эта мысль заставила меня завертеть головой в поисках Оуэна. Мальчик сидел на другой стороне поляны, чуть поодаль от остальных.

– Ты ее не знаешь, – возразил Роман. – Лана изменилась. Она полна гнева и ярости. С ней что-то сделали. Это единственное объяснение.

Лана выглядела странно, но не так, как Красные, на ком испытывали проект «Джамбори». Перепрограммирование вызывало нечто вроде душевной болезни, которая убивала в них человека. Но Роману, конечно, было виднее, насколько сильно изменилась его сестра.

– Если мы вместе найдем твою подругу Руби, сможет… сможет ли она помочь Лане? – спросил Роман дрогнувшим голосом, будто в этом и состояла его последняя надежда. – Достучаться до нее?

– Проблема Руби в том, что она не может не помогать. Так что да, думаю, она попробует, – кивнула я, удивляясь тому, что от слова «вместе» у меня вдруг потеплело в душе. – Я согласна, что похищение, и то, как меня подставили, и нападение – всe это как-то связано. Но пока не понимаю, при чем тут Руби. Ты видишь многое яснее, чем я.

– Это не так, – произнес он почти виновато. Роман всегда смущался при моих попытках похвалить его, но никогда не позволял мне или Приянке недооценивать наши возможности. И открыто восхищался ими. – Ты ведь сразу заметила, что мы с Приянкой тебе врем.

– Не обижайся, но вы оба – не слишком хорошие лжецы, – заметила я. – И, как бы то ни было, кое-кто недавно напоминал мне о том, что держаться вместе выгодно.

– Еще две пары глаз, чтобы следить за происходящим, – подтвердил он.

– Еще две пары рук, чтобы добывать еду, – закончила я.

Я могу справиться в одиночку. Я знала это и по его слабой улыбке догадалась, что и Роман тоже это понимает. Он не видел во мне маленькую девочку, которую нужно направлять и защищать. Я не была для него той, кого нужно спасать.

Я смогу найти Руби – и обязательно встречусь с Лиамом – и сама смогу выяснить, кто за всем этим стоит. Но я не хочу делать это в одиночку, если необходимости в этом нет.

Я коснулась плеча Романа, и нас обоих ударило разрядом статического электричества. Парень издал короткий удивленный смешок.

– Прости, – повинилась я. – Так уж я устроена, понимаешь ли.

– Ага, – сказал он, снова становясь серьезным.

Когда мы пробирались по грязи, Роман протянул мне руку, я ее приняла, но тут же выпустила. Ощущения были слишком сильными: его теплая кожа, твердые мышцы, то, как мы соприкоснулись бедрами, когда я выпрямилась. Я направилась к Лизе и услышала его тихий голос:

– Я не хочу быть чужаком для тебя.

Я обернулась.

– Тогда не будь.

Не хватило бы никаких красок, чтобы запечатлеть небо в тот момент, когда оно начинает светлеть, предвещая рассвет. Жестокая правда заключается в том, что жизнь просто продолжается: солнце встает, благодаря силе притяжения ты ходишь по земле, цветы раскрываются, чтобы поприветствовать начало дня. Твой мир может распадаться на части от горя, боли или гнева, но все равно наступит утро, от которого захватит дух, когда ты увидишь, как фиолетовый, согреваясь, превращается в желтовато-розовый.