Про Литвиненко здесь, конечно, не говорится ни слова – но все равно эта сенсация явно была вброшена в прессу неспроста.

Однако, в данном случае, тоже не сомнений, что мы имеем дело с фальшивкой. Нелепостей в этом «секретном документе» много – ограничимся тремя самыми очевидными.

1) Бредовый гриф секретности.

Над документом красуется надпись «секретная документация. Для внутреннего пользования. Не копировать!»

Ни один реальный секретный документ не может украшать столь абсурдный гриф секретности! В реальности, степеней секретности есть только три: «Для служебного пользования», «Секретно» и «Совершенно секретно». (Будь приведенный документ подлинным – он, без сомнения, относился бы к третьей, высшей, категории секретности!) При этом первый гриф, «Для служебного пользования», означает фактически, что документ несекретен. Формулировка «Для внутреннего пользования» в реальных документах не употребляется вообще.

2) Грубые орфографические ошибки.

В заголовке (!) документа написано «СЛУЖБА КОНТРАЗВЕДКИ» и «ДЕПАРТАМЕНТ КОНТРАЗВЕДЫВАТЕЛЬНЫХ ОПЕРАЦИЙ» с одной буквой «Р»!

Совершенно нереальная по грубости ошибка. Неужели в ФСБ не знают, как правильно писать слово «КОНТРРАЗВЕДКА» и «КОНТРРАЗВЕДЫВАТЕЛЬНЫЙ»?!

3) Ошибки в номенклатуре.

М. В. Нечаев действительно занимал пост заместителя начальника службы контрразведки (СКР) ФСБ. Вот только до июля 2004 года никакой подобной службы не существовало – было управление контрразведки!

В документе еще много мелких стилистических ошибок[84] – но и так очевидно, что он является фальшивкой.

Нас постоянно уверяют в том, что в распоряжении британского следствия существуют убийственные доказательства причастности российских властей к смерти Литвиненко.

Но, если это и так – почему же вместо этих доказательств нам пытаются подсунуть бездарно состряпанные фальшивки?! Неужели с реальными доказательствами в деле Литвиненко все настолько плохо?!!

Больше всего на свете хотелось бы закончить наше небольшое исследование лондонского «полониевого дела» на оптимистической ноте.

Казалось бы, для этого есть определенные основания. Поскольку в конце 2011 года было официально объявлено, что расследование «дела Литвиненко» (так называемый «инквест») возобновлено. И более того: скоро состоятся открытые судебные слушания по этому делу. Неужели скоро мы узнаем всю правду?!

Хотелось бы верить в это. Однако, та путанная и противоречивая информация, которая поступает к нам из Лондона, свидетельствует, похоже, об обратном.

В любом случае – внезапная и интересная истории с британским «инквестом» заслуживает обстоятельного рассказа.

10.1. Что такое «инквест», и что он способен изменить в этом деле?

Для начала – посмотрим, как это понятие объясняют на сайте «Фонд справедливости имени Литвиненко» (официально возглавляемого Мариной Литвиненко и Алексом Гольдфарбом – а субсидируемого, естественно, Березовским)[85]:

INQUEST

(Судебное дознание по факту смерти)

Судебное дознание по факту смерти – inquest – особая норма британского правосудия, позволяющая рассматривать обстоятельства гибели человека вне рамок уголовного дела, в отсутствии обвинения и защиты. Такой суд не может выносить приговор, но вправе назвать виновных.

Инквест проводит судья-дознаватель (коронер), который заслушивает аргументы заинтересованных сторон, таких, как семья погибшего, представители властей и лица и организации, в отношении которых есть подозрения.

Коронер имеет право вызова и допроса свидетелей и затребования материалов по делу. Он также может созвать коллегию присяжных в особо сложных или общественно-значимых случаях. Вердикт инквеста может касаться только причин смерти, например: естественная смерть, самоубийство, убийство по неосторожности, или преднамеренное убийство. К вердикту может быть приложенаописательная часть, разъясняющая обстоятельства дела.

Наиболее известные случаи инквеста последних лет – расследование обстоятельств гибели принцессы Дианы и терактов у июля 2005 года в Лондонском метро.

Что ж, большое спасибо за объяснение!

То есть, если отвлечься от юридической казуистики, «инквест» – это просто дознание по факту смерти, проводимое «коронером», или судьей-дознавателем, в присутствии адвокатов обеих сторон. Это именно то, что обычно проводится властями любой страны мира, если кто-то из ее граждан (или подданных) умирает при непонятных обстоятельствах.

С этим все предельно ясно. Правда, невольно возникает несколько других серьезных вопросов.

Во-первых, совершенно непонятно, почему дознание по поводу смерти Литвиненко следует проводить через пять лет после его смерти? (То, что из утверждения «дознание будет проведено» естественно вытекает «…поскольку до этого его никто так и не проводил» – мы считаем самоочевидным.) То есть, конечно, трудно спорить: через пять лет – это все-таки намного лучше, чем через двадцать (или, тем более, через сто). Однако, было б еще лучше, если б дознание было проведено немедленно после смерти. Подозреваем, что тогда и шансы на успешное расследование были бы намного выше.

Во-вторых: раньше нам ведь, вроде, популярно объясняли, что успешному расследованию мешает лишь отсутствие обвиняемого? Однако, единственный обвиняемый (Андрей Луговой) как не собирался приезжать в Лондон, так и не собирается. Но проведению расследования это почему-то уже нисколько не препятствует. Более того: оказывается, Луговой будет участвовать в предстоящем расследовании в качестве свидетеля по делу. Он будет даже давать показания – но по видеосвязи из Москвы! Может быть, он отказывался это делать раньше? Нет, неправда – наоборот, сам это многократно предлагал! Так что же все прошедшие годы так сильно мешало британскому следствию заслушать его показания?

В связи с этим уже возникает и третий вопрос. А надо ли считать, что проведение «инквеста» по «делу Литвиненко» полностью дезавуирует все обвинения в адрес Лугового, выдвинутые британскими властями ранее? Ведь нельзя же всерьез обвинять человека в убийстве – невзирая на то, что следствие до сих пор не смогло установить, было убийство, или его не было? В вышеприведенной цитате (взятой, заметим, не откуда-нибудь – а непосредственно с сайта друзей Литвиненко) сказано открытым текстом, что главной задачей «инквеста» является установление причины смерти покойного. И, пока инквест не завершен – официально неизвестно, был ли Литвиненко убит преднамеренно, или убит случайно, или совершил самоубийство, или просто стал жертвой несчастного случая. Потому что именно это инквест должен установить. Что ж, давно пора. Вот только что теперь делать с предыдущими обвинениями в адрес Лугового? Можно ли их теперь рассматривать как-либо иначе, кроме как преднамеренную клевету?