— Если бы кто-то задумал причинить вред моей жене, я бы размозжил ему голову голыми руками, как будто это долбаный арбуз, — выпаливаю я. — А потом вытащил бы его хилый мозг и сжал его с такой силой, что осталась бы только кашица.

Мама улыбается и направляется к шкафчику с лекарствами, напевая про себя.

Г

лава

23

— Я собираюсь позже заглянуть к Пиппе, — бросаю я через плечо и включаю кофеварку. — Я обещала, что пойду с ней по магазинам в поисках платья. В субботу устраивают банкет для персонала больницы. — Возвращение в ординатуру для меня невозможно — не после того, как семья изменила мою жизнь пару месяцев назад. А после нападения, произошедшего месяц назад, причины, по которым Сальваторе не разрешает мне работать медсестрой в государственной больнице, стали более понятными.

— Ты скучаешь? По работе, — спрашивает Сальваторе со своего места за обеденным столом.

— Ты же знаешь, что скучаю. — Я пожимаю плечами.

— Нино все еще пытается найти место, где прячутся ирландцы, чтобы мы могли их уничтожить. Когда я закончу с Фицджеральдом, мы что-нибудь придумаем.

Чашка, которую я держу в руках, почти выскользнула из моих пальцев. Я поворачиваюсь к мужу.

— Что ты имеешь в виду?

— Если для тебя так важна работа, то попробуем найти поблизости больницу, в которой могут присутствовать телохранители, — говорит он, глядя на меня с угрюмым выражением лица. — Или ты можешь взять на себя лазарет внизу.

Я сжимаю губы, затем улыбаюсь.

— Спасибо.

Сальваторе кивает.

— Насчет покупок. Сколько времени?

— Три часа. Может быть, четыре.

Он молча смотрит на меня, сжав губы в тонкую линию, затем кивает. Я отношу свою чашку кофе на стол, сажусь на правое бедро Сальваторе и тянусь к корзинке с пирожными. Его правая рука ложится на мою талию, и он продолжает есть.

Сидеть на коленях у Сальваторе во время еды поначалу было немного необычно, но я уже привыкла. Это началось месяц назад, сразу после стычки с ирландцами. Сначала Сальваторе настаивал, чтобы я сидела у него на коленях, когда мы завтракали. Потом и за ужином. Теперь — каждый прием пищи. Когда спросила почему, он ответил, что до сих пор не забыл, что я пригрозила ему, что уйду, если он снова получит пулю, и это мое наказание. Это не похоже на наказание. На самом деле мне очень нравится находиться так близко к нему. Конечно, его объяснение было чистой воды враньем. У Сальваторе проблемы с признанием собственных чувств, поэтому неудивительно, что ему так же трудно их выразить.

— Ты будешь звонить мне каждый час, — говорит он и сжимает мою талию.

— Ты же знаешь, что буду. — Я целую уголок его плотно сжатых губ.

— Не забывай, Милена.

Я вздыхаю, беру его лицо в свои ладони и наклоняю его голову.

— Может, мы сделаем интервал в тридцать минут? Тебе так будет спокойнее?

Он наблюдает за мной в своей необычной манере, как будто хочет впитать меня в себя глазами.

— Значит, через тридцать минут. — Я улыбаюсь и целую его. — Тебе нужно начать говорить об этом, Торе. Я не всегда могу угадать, когда тебя что-то беспокоит.

— Пока что ты справляешься.

Что-то с грохотом падает на пол, затем раздается сердитое рычание, и Риггс выбегает из кухни и мчится по жилому помещению. Секунду спустя Курт с бешеной скоростью устремляется за Риггсом, но теряет сцепление с полированным полом и в итоге скользит по коридору на боку, ударяясь задом о стену в конце коридора.

— Этому коту нужно пересадить мозг, — бурчит Сальваторе, и я прыскаю со смеху.

— Если ты хотел пошутить, то тебе нужно поработать над своей интонацией.

— Ты ведь смеешься?

— Ага, — фыркаю я, — но только потому что ты мой и я не хочу тебя разочаровывать.

Он приподнимает бровь.

— Ты не можешь шутить с той же интонацией, с которой угрожаешь смертью, Сальваторе. — Я целую его в губы, беру еще пирожное из корзинки и встаю. — Я позвоню тебе. Обещаю.

* * *

— Я правда не понимаю, зачем они нужны, — ворчит Пиппа, когда мы доходим до парфюмерного магазина. — Первые пару раз было весело, но теперь это кажется странным.

Я оглядываюсь через плечо. Алессандро идет в двух шагах позади нас, он выглядит опасным в темном костюме, в ухе у него висит наушник. Интересно, где он находит костюмы своего размера? Его рост не менее шести с половиной футов, а мышечная масса — как у горы среднего размера. Винченцо стоит возле кассы в другом углу магазина, сцепив руки за спиной. Еще два телохранителя маячат у входа, один снаружи, другой внутри.

— Не обращай на них внимания. — Я пожимаю плечами.

— Мне нужно в туалет, — говорит Пиппа. — Я тебя догоню.

— Опять? Твой мочевой пузырь размером с арахис.

— Я прохожу программу детоксикации. Жидкая пища в течение следующих семи дней. Это отстой. — Она бросается к выходу.

Я иду к мужскому отделу и прохожу мимо полки с надписью «Новые поступления» в центре магазина. Беру флакон одеколона и нюхаю. Нет, слишком сильный. Сальваторе не понравится. Ставлю флакон на место, и тут воздух пронзает звук выстрела.

Флакон вылетает из моих рук, разбивается об пол, и я смотрю на телохранителя, который стоял у входа. Он распростерся на полу, вокруг него растекается кровь. В ту же секунду передо мной материализуется огромное мужское тело, и раздается еще один выстрел. Застыв на месте, я гляжу на спину Алессандро, загораживающую мне вид на вход, и изо всех сил стараюсь вдохнуть побольше воздуха в легкие. Ничего не получается. Все, что мне удается, — это быстрые, резкие вдохи. Я ничего не вижу, но по громкости выстрелов понимаю, что это Алессандро стреляет