А теперь я объясню тебе, почему так важна комната. Приходя ко мне, ты сама выбираешь, где ты хочешь сидеть. Когда ты хочешь подумать в одиночестве или тебе надо, чтобы я молча посидел рядом, ты идешь в сад. Если ты хочешь пообщаться на равных и рада выслушать мои мысли и мнения, то ты выбираешь гостиную. А вот когда тебе нужно, чтобы я согласился со всем, что ты скажешь, ты выбираешь кухню.

– Неужели?

– Именно поэтому ты получила растворимый кофе, – кивнул Том. – Потому что я очень редко с тобой соглашаюсь. И, боюсь, сегодняшний день тоже не будет исключением. Принимая во внимание все обстоятельства, твое эмоциональное состояние и твои действия – не говоря уже о необходимости обеспечить тебя защитой, – Вуди, на мой взгляд, абсолютно правильно снял тебя с расследования.

Ким почувствовала, как гнев возвращается и давит на ту тяжесть, которую она уже ощущала у себя в животе.

И не задумываясь о том, правильно она поступает или нет, она вскочила и вылетела из дома.

Увидев, как такси повернуло на стоянку, Элисон с облегчением вздохнула.

– Стейси, спасибо, что согласились… – начала она, вылезая из машины.

– Что, черт побери, происходит, Элисон? – спросила констебль, внимательно ее оглядывая. – Вы что, пьяны?

Элисон покачала головой.

– А тогда почему вы припарковались по диагонали и заняли три места? Если вам надо, чтобы вас довезли домой, то, имейте в виду, я единственный человек в отделе, который…

– Меня не надо никуда везти. И в трубочку мне дышать не надо. Мне нужен сотрудник полиции, которому я могу доверять.

Застонав, Стейси жестом показала таксисту, что он может ехать.

– Клянусь, моя партнерша готова вас растерзать. Мы сидели с попкорном и «Бейлиз» и смотрели фильм с Мелиссой Маккарти[40]. Так что я тоже готова вас убить. Так в чем же…

– Стейси, мне очень жаль, – огорчение Элисон было вполне искренним. Иногда она забывала, что у людей, с которыми она работает, есть своя личная жизнь. – Садитесь в машину, и я вам все объясню.

Стейси прищурилась, но сделала, как ей сказали.

Элисон тоже села в машину, набрала в легкие побольше воздуха и все ей рассказала.

Она увидела, как девушка, вначале слушавшая ее совершенно безучастно, вдруг заинтересовалась и на ее лице сменился калейдоскоп эмоций, начиная с шока и кончая полным неверием.

Пересказав ей свой последний разговор с Томом, Элисон замолчала.

– То есть вы считаете, что это он? – уточнила Стейси.

– Если выбирать между ним и Кертисом – я ставлю на него.

– А почему вы позвонили мне?

– Потому что нашла, – объяснила Элисон. – Нашла пропавшую сережку Беверли, розового фламинго. Она тут.

Осмотревшись вокруг, Стейси уставилась на Элисон.

– Вы хотите сказать, что она под нами? Что вы над ней припарковались?

– Я не хотела, чтобы она еще больше загрязнилась, – кивнула Элисон. – Ведь на ней могло остаться ДНК убийцы.

– Элисон, вы открыли новый способ защиты вещественных доказательств, но если на Беверли напали около недели назад, то на сережке могут быть следы ДНК десятков людей, – сказала Стейси.

– То есть она никому не нужна?

– Этого я не говорила. Я только сказала, что с точки зрения доказательности она проблематична, но в принципе находка отличная, – с этими словами Стейси достала из кармана пакет для вещественных доказательств.

– Мне сдать назад, чтобы вы могли?..

– Нет, нет, – быстро ответила Стейси. – Я залезу под машину. Нельзя допустить, чтобы с сережкой что-нибудь случилось.

Элисон вышла из машины и неожиданно почувствовала приступ вины, увидев, как констебль встала на колени. Она оторвала эту женщину от ее партнерши в столь необходимое ей свободное время. Нагрузила ее своей историей, и теперь констебль шарит под дном ее машины в поисках улики по делу, к которому она не имеет никакого отношения.

На мгновение Элисон задумалась о том, скольких полицейских зараз она может вывести из себя.

И все потому, что она верит в свой профиль убийцы.

– Вот, попалась, – сказала Стейси, выползая из-под машины и отряхиваясь.

– Большое вам спасибо, Стейси. Мне так жаль, что я вас вытащила. Проблема-то моя, а не ваша, так что если вы передадите сережку мне, то это я уже буду думать, что мне с ней делать.

– К сожалению, Элисон, – закатила глаза Стейси, – я не могу по щелчку забыть все, что видела или слышала, так что нравится вам это или нет, но я тоже в деле. И вопрос сейчас стоит следующим образом: «Что НАМ с ней делать?»

Было уже почти одиннадцать, когда Ким наконец вставила ключ в свою дверь.

Прямо от Теда, в наступающих сумерках, она проехала в Клент Хиллз. Обычно ей нравился этот период между днем и ночью, во время которого она могла спокойно обдумать все происшедшее за день.

Она вспомнила, как однажды Брайант попытался объяснить ей разницу между астрономическими, морскими и обычными сумерками. Слушала она его не больше десяти секунд. Для нее сумерки – это время, когда ей нравится гулять с собакой.

Но сегодня сумерки не помогли ей избавиться от отрицательных эмоций, и ее гнев никуда не делся.

Налив воду в миску Барни, Ким наполнила перколятор для себя. Чашка кофе в этот ночной час точно не поможет ей заснуть, но, судя по всему, завтра ей будет некуда торопиться.

Остановившись, она посмотрела на жадно лакающую воду собаку. Капли разлетались во все стороны и падали на каменный пол.

– Ты прав, старина, все это выглядело слишком смешно.

«А ведь я не тот человек, который может пожалеть себя», – размышляла инспектор, усаживаясь на софу.

– Может быть, только сегодня? – обратилась она к собаке, которая внезапно материализовалась возле нее, и погладила пса по голове.

Ким улыбнулась, почувствовав, как он устраивается у нее под боком так, чтобы спина лежала вдоль ее ноги, а голова оказалась на бедре.

Инспектор подумала, что он хорошо ее выдрессировал – ее рука, почесав ему за ухом, спустилась ниже, на спину.

Теперь, оказавшись в тишине и покое, она не могла не почувствовать, как к ней вновь возвращаются события прошедшего дня.

Казалось, что уже много дней прошло с того момента, как она убежала со вскрытия, не в состоянии перенести вида почерневших, обугленных тел и отчаянно пытаясь сделать так, чтобы эта картинка не заслонила ей образ ее приемных родителей, какими она видела их в последний раз – улыбающихся и счастливых. Ким крепко зажмурила глаза, как будто это могло помочь не допустить кошмар в ее сознание.