От неожиданности Илэйн утратила дар речи, одна Эгвейн, тоже не помнящая себя от потрясения, пробормотала, заикаясь:

— Спа… Спасибо, мать!

Лиане переступила с ноги на ногу. Эгвейн подумала, что Хранительница не выглядит очень обрадованной. Удивлена Хранительница не была. Лиане, очевидно, знала, какое решение Амерлин приближалось к трем беглянкам в минуты властного выговора, однако довольной она вовсе не была.

— Не надо меня благодарить! — продолжала Амерлин. — Ваши способности завели вас слишком далеко, чтобы оставлять вас в числе послушниц. Некоторые будут против того, чтобы вам выдавать кольца, но вы многое теперь умеете, да и возмущение их погасит то, что вы будете по локоть в грязных котлах ковыряться. А не думать, будто сейчас я объявила вам о заслуженной вами награде, мы вам поможем: первые несколько недель новые Принятые обычно выбирают тухлую рыбу из корзин с привезенным рыбаками уловом. По сравнению с простейшим из занятий, ожидающих вас в следующие недели, худший из дней, прожитый вами в послушничестве, покажется вам прелестней, чем самая голубая мечта. Предполагаю, некоторые из сестер-наставниц подвергнут вас более суровым испытаниям, чем полагается, однако надеюсь, жаловаться на них вы не станете. Ну как?

Я смогу узнать. Значит, выдержу все, подумала Эгвейн. Самой избирать предмет познания. Я ведь могу изучать сны, могу узнать, каким образом…

Цепочку ее мыслей прервала улыбка Амерлин. Улыбка говорила: ничего с девушками не сумеют сделать сестры, хуже, чем полагается, не будет, в живых они останутся. На лице Найнив отражалась то внезапная симпатия к властительной даме, то неприятие жути, происходившей рядом с ней в первые недели, когда она была причислена к рангу Принятых. Сочетание сих пожирающих друг друга настроений заставляло Эгвейн, глядя на лицо Найнив, судорожно ловить ускользающее дыхание.

— Нет, мать, — едва сумела сказать Эгвейн. — Жалоб не будет.

Илэйн согласно отозвалась хриплым шепотом.

— Тогда с этим покончено. Твоя мать, Илэйн, не проявила особой радости, узнав о твоем исчезновении.

— Она знает? — пропищала Илэйн. Лиане фыркнула, Амерлин же лишь подняла бровь и молвила:

— Мне чудом удалось скрыть от нее подробности. Ты разминулась с нею всего на месяц, может, оно и к лучшему. Встречу с ней ты могла бы и не пережить. Она от гнева настолько утратила разум, что могла бы перегрызть толстенное весло, готова была накинуться на тебя, на меня, на Белую Башню!

— Могу себе это представить, мать, — прошептала Илэйн.

— Не уверена я в этом, дитя мое. Ты могла, не желая этого, пресечь традицию, начавшуюся задолго до того, как возник Андор. Традицию более властную, чем законы. Моргейз отказалась вновь принять Элайду. Впервые за все времена королева Андора не имеет при себе Айз Седай в качестве советника. Кроме того, она потребовала: как только ее дочь будет найдена, немедленно отправить ее в Кэймлин. С большим трудом я убедила ее в том, что безопаснее для тебя было бы некоторое время продолжить курс своего обучения в Белой Башне. А она ведь уже имела намерение и двух твоих братьев, проходящих военную подготовку под руководством Стражей, тоже отозвать домой. Они уже и сами поговаривали о скором своем отбытии. До сих пор я не знаю, как все сложится.

Илэйн, казалось, не видела и не слышала ничего происходящего, вокруг нее, внутренним взором наблюдая разгневанную Моргейз. Девушку била дрожь.

— Гавин брат мне, — проговорила она с абсолютно равнодушным лицом, — а Галад — нет.

— Полно ребячиться! — одернула ее Амерлин — То, что отец у вас один, делает братом твоим и Галада, нравится тебе он или нет. Я не позволю тебе придуриваться, девочка! Послушнице мы всегда простим некоторую сносную глупость, но для Принятой подобное поведение недопустимо!

— Да, мать, — угрюмо подтвердила ее правоту Илэйн.

— У Шириам хранится письмо, оставленное для тебя королевой. Не станем осуждать твою матушку за злой язычок, важно одно: она, вероятно, подтверждает в письме свое намерение забрать тебя домой, как только подобная перемена судьбы станет для тебя безопасной. Она уверена: через несколько месяцев, это самое большее, ты будешь уже в состоянии направлять Силу без риска для своей жизни.

— Но я хочу продолжить учение, мать! — В голосе Илэйн уже вновь забряцало железо. — Я хочу стать Айз Седай!

Улыбка Амерлин стала еще мрачнее, чем была прежде.

— Ты понимаешь все правильно, дитя мое, ибо я не собираюсь разрешить Моргейз увезти тебя отсюда. У тебя есть все необходимые таланты, чтобы стать более сильной, чем любая из Айз Седай за тысячу лет до твоего прихода к нам, и я не позволю тебе покинуть нас до тех пор, пока ты не заслужишь не только кольцо, но и шаль! Иначе я скручу тебя в бараний рог! Но тебя я не отпущу! Ясно?

— Да, мать! — Голосок Илэйн вновь прозвучал неуверенно, но на сей раз Эгвейн подругу не винила, Илэйн оказалась между Моргейз и Белой Башней, — будто полотенце, которое рвут друг у друга два пса, ее тянули в разные стороны Королева Андора и Престол Амерлин. Если прежде не раз Эгвейн завидовала своей подруге Илэйн из-за ее богатства и королевского трона, ожидающего девушку в будущем, то в эту минуту зависть ее исчезла.

— Лиане, проводи Илэйн в кабинет Шириам, — проговорила Амерлин властно. — А остальных приятельниц оставь здесь, я должна сказать им еще несколько слов. И не думаю, что слушать меня они будут с большим удовольствием.

Эгвейн и Найнив обменялись друг с другом взглядами, выражающими внезапную тревогу: на этот миг общая озабоченность разрешила возникшую было между девушками напряженность. Она хранила под замком нечто особенно важное, чтобы сказать об этом лишь мне да Найнив, недоумевала Эгвейн. Но что? Впрочем, никакая новость уже не изменит суть дела, лишь бы она не запретила мне продолжать обучение! Но почему она отослала Илэйн?

Услышав упоминание о кабинете Наставницы послушниц, Илэйн поморщилась, но овладела собой, как только к ней подошла Лиане.

— Да будет воля твоя, мать! — отвечала Илэйн на указание Амерлин согласно этикету, при этом приседая в безукоризненном реверансе, широко распластывая свои юбки. — Я вам подчиняюсь.

И она вышла вслед за Лиане, высоко подняв голову.

Заговорила с девушками Престол Амерлин не сразу — сначала она подошла к одному из высоких окон в арочном проеме и выглянула поверх балкона в расположенный внизу сад, при этом руки она держала сжатыми у себя за спиной. Минуты шли за минутами, но она молчала, и вот наконец заговорила, по-прежнему спиной стоя к двум слушающим ее девушкам:

— Самое худшее известие я держу в себе, но не может молчание длиться вечно, верно? Наши слуги не знают о краже тер'ангриалов, а происшедшие в ту ночь убийства они не связывают с именами Лиандрин и других женщин, ушедших с ней вместе. Устроить это, при всеобщей любви к сплетням, было довольно нелегко. Но многие и впрямь поверили, будто ошарашившие их убийства — работа Приспешников Тьмы. Как оно и было на самом-то деле. Слухи о событиях в Башне докатились и до города. Рассказывают в городе кратко: Друзья Тьмы проникли в Башню, они и совершили душегубство. Вообще пресечь всякие слухи было невозможно. Это не прибавляет лавров к доброй репутации Башни, но, по крайней мере, звучит гораздо удобней для нас, чем полная правда. Таким образом, никто за стенами нашей Башни и лишь очень немногие в ней самой знают о том, что были убиты Айз Седай. Приспешники Тьмы в Белой Башне. Чушь! Я всю жизнь отрицала подобное! Не позволю, чтобы существовало такое положение дел! Подвешу их на крюке! Выпотрошу и пусть сушатся на солнце!