Примерно десять месяцев назад Джеймс вдруг стал нервным и подавленным. Со временем симптомы только усугублялись, а через некоторое время к ним добавились приступы патологической ревности. Полагаю, здесь мы имеем дело с нетипичным случаем паранойи. Надо заметить, симптомы особенно в глаза не бросались, внешне все было в порядке. Если не считать того, что Ричардсон стал немного молчаливее обычного, я никаких странностей в его поведении не замечал. Ричардсон умело скрывал свое состояние, а что касается ревности, то на рабочем месте для ее проявлений попросту не было причин. О болезни Ричардсона я узнал, только когда его жена, Джейн Ричардсон, медсестра в больнице Ройал-Фри, тайно, в письме обратилась ко мне за помощью. Она очень добросовестная женщина и волновалась за безопасность пациентов, находившихся на попечении неуравновешенного человека. Должно быть, ей было очень трудно на это решиться. Для любой женщины тяжело переступить через супружескую преданность, и я ей очень обязан. Мы договорились встретиться, и миссис Ричардсон рассказала, что дома ее муж ведет себя все более странно. Стал беспокойным, раздражительным, склонен к гневным вспышкам. Часами допрашивал, где она была (особенно когда жена возвращалась домой поздно), рылся в ее вещах. Один раз миссис Ричардсон даже застала супруга за разглядыванием простыни и ее нижнего белья. Ричардсон искал доказательства предполагаемой измены. Мне стало жаль бедную женщину. Она оказалась в трудной ситуации, обратиться было не к кому. Я заверил, что она поступила совершенно правильно, и решил поговорить с Ричардсоном начистоту. Настоял, чтобы он взял отпуск, на что Ричардсон согласился весьма неохотно. А когда посоветовал ему некоторые лекарства, наотрез отказался их принимать.

Тем не менее я назначил обычный курс фенотиазиновых препаратов, но незамедлительно возникли побочные эффекты, среди прочих – пониженное давление, мутное зрение, запоры и пирексия (все они перечислены в карте Ричардсона). Никак не мог найти лекарство, которое не вызывало бы у больного никаких побочных эффектов, и в конце концов пришлось лечить его резерпином (3 миллиграмма внутрь, 5 миллиграммов внутримышечно). И даже тогда Ричардсон жаловался на постоянные головные боли и заложенный нос.

Я продолжал регулярно встречаться с Джейн Ричардсон. Хотя резерпин оказал положительный эффект, уже через три недели симптомы вновь начали проявляться. К тому времени миссис Ричардсон уже совсем отчаялась. Я даже начал опасаться за ее собственное психическое состояние. Джеймс и Джейн недавно купили квартиру в Хэмпстеде и платили по закладной достаточно большие суммы. Джейн приходилось работать сверхурочно, чтобы заработать побольше денег, но, как и следовало ожидать, продолжительные отлучки жены только усугубили подозрения Ричардсона.

Ситуация достигла пика в сентябре. У Ричардсона возникла навязчивая идея – чтобы спасти их брак, необходимо, чтобы родился ребенок. Нужно ли говорить, что миссис Ричардсон ответила решительным отказом? Бедная женщина сопротивлялась домогательствам со стороны мужа, но, видимо, это только разжигало его пыл. Однажды, когда Джейн вернулась домой рано утром, Ричардсон попытался взять ее силой. Все это в высшей степени неприятно.

Спустя несколько дней я устроил Ричардсона в пятое отделение больницы Ройал-Ватерлоо и принял решение лечить его наркозом. В данном случае у этого метода есть неоспоримые преимущества – можно давать пациенту достаточные дозы сильнодействующих препаратов, не опасаясь побочных эффектов, и провести курс электрошоковой терапии. Но, увы, положительной динамики так и не наблюдается. Видимо, пациент неизлечим. Когда Ричардсон не спит, он постоянно говорит о ребенке, которого у них с женой никогда не было.

Мы с миссис Ричардсон подробно обсудили сложившееся положение, и она согласилась, что лучше всего перевести Джеймса в Оук-Лодж. Ваши очаровательные сады с живописными видами на покатые холмы Бедфордшира – самое подходящее место для выздоровления. Если же этого не случится, я, по крайней мере, буду уверен, что ваши замечательные врачи и медсестры отлично позаботятся о Джеймсе, и не буду тревожиться за его судьбу.

Переезд Ричардсона в Оук-Лодж будет полезен также и для миссис Ричардсон. Присутствие мужа в Лондоне постоянно напоминает ей о неприятных вещах, которые бедняжке пришлось пережить. Кроме того, ложное чувство долга заставляет миссис Ричардсон постоянно навещать мужа, и эти визиты ее только расстраивают. Не думаю, что у этого брака есть будущее, и, если Джеймса увезут в Оук-Лодж, миссис Ричардсон сможет наконец начать новую жизнь. Она очень симпатичная и приятная молодая женщина. Нельзя допустить, чтобы из-за болезни мужа ее собственная жизнь закончилась. Это была бы настоящая трагедия.

Я взял на себя смелость заранее оформить кое-какие предварительные документы, которые ты найдешь в этом же конверте. Будут вопросы – не стесняйся, звони.

Искренне твой, Хью.

Доктор Хью Мейтленд, магистр медицины,

бакалавр медицины (Кембридж),

член Королевского медицинского колледжа,

член Королевского колледжа психиатров.

Заведующий отделением психологической

медицины и лектор Медицинской школы,

больница Святого Томаса».

Хочу поблагодарить Уэйна Брукса, Кэтрин Ричардс, Клэр Александер, доктора Дэвида Вила, Стива Мэттьюза и Николу Фокс за критику первого и последующих набросков книги. Также благодарю Филиппа Лоринга (Музей науки) за ответы на мои многочисленные вопросы об электрошовой терапии, и особенно за то, что описал действие машины модели R1135, которую использовали в психиатрической больнице в Саффолке с 1945 до 1960 года. Благодарю Фрэнсис Маунз (Королевский колледж психиатров) и профессора Малькольма Ледера за то, что объяснили, какая квалификация требовалась от практикующего психиатра в 1950-х годах. Также благодарю архивариусов Королевского медицинского колледжа (включая анонимного ветерана службы) за то, что ответили на вопросы о написании направлений в 1950-х. Кроме того, благодарю Диану Диксон (музей Саусуолд) за рассказ о состоянии саусуолдского волнореза в 1955 году, Питера Хомана (Королевское фармацевтическое общество) за предоставление информации о резерпине и его использовании в период конца 1960-х – начала 1970-х, Вэнди Фокс за ответ на вопросы о повседневном использовании Британского национального формуляра и Британской фармакопеи в 1950–1960-х и, наконец, доктора Наоми Фершт за то, что прислала очень полезную научную статью о характеристиках сна при психических заболеваниях.

Что касается того, мог ли врач лечить собственного старшего ординатора и позволительно ли это – я сам сталкивался с подобными случаями. В то время никто не высказывал сомнений по этому поводу.

Прототипом Хью Мейтленда послужил психиатр Уильям Сарджент (1907–1988). Я не ставил перед собой задачу рассказать подлинную биографию Уильяма Сарджента, однако он показался мне самой подходящей кандидатурой, чтобы списать с него Мейтленда. Мне очень помогла его автобиография «Неспокойный ум» и книга о промывании мозгов и индоктринации «Битва за разум». Процедуры в комнате сна и описанные курсы действительно применялись и описаны во «Введении в физические методы лечения в психиатрии» (пятое издание) Уильямом Сарджентом и Элиотом Слейтером.