Питт наклонился и поцеловал Ровену.

— Все, что в наших силах.

Мэлори подумала, что ей нужно перевести дух и собраться с мыслями. С начала месяца ее жизнь напоминала американские горки, и хотя при этих стремительных взлетах, падениях и резких поворотах сердце замирало от восторга, требовался перерыв.

Жизнь полностью переменилась. Неизменный порядок вещей всегда служил ей опорой, а теперь эта опора выскользнула у нее из-под ног.

Или ее выбили.

Она больше не работает в «Галерее» и плюс к этому сомневается в ясности своего рассудка. На одном из резких поворотов она перестала быть прежней Мэлори Прайс, разумной и предсказуемой, и превратилась в подверженную эмоциям и чувствам женщину, которая верит в магию и любовь с первого взгляда.

«Ну хорошо. С третьего взгляда, — поправила себя Мэлори, задернула шторы и собралась лечь в постель. — Хотя какая разница?»

Она взяла деньги, на которые можно было спокойно прожить несколько месяцев, и вложила в предприятие, задуманное вместе с двумя женщинами, которых едва знает.

Едва знает и полностью доверяет им. Не испытывая ни малейших сомнений в их честности и порядочности.

Она собирается начать собственное дело, не имея ни капитала, ни четкого плана, ни страховки. И при этом счастлива — вопреки логике.

И все равно голова у Мэлори шла кругом, а желудок сжимали спазмы. От одной только мысли, что любовь могла пройти мимо. Что счастливая уверенность в своих силах и радость, которые дает ей Флинн, окажутся иллюзией.

Если эта иллюзия исчезнет, она будет тосковать всю оставшуюся жизнь.

Мэлори взбила подушку и попыталась заснуть.

Когда она проснулась, солнце стояло высоко, обещая жару. В воздухе распространялся запах роз. Мэлори еще немного подремала. От теплых простыней исходил слабый аромат ее мужчины.

Она лениво перевернулась на спину, открыла глаза и растерянно заморгала. Какое-то странное ощущение. Нельзя сказать, что неприятное — просто странное.

Сон. Необыкновенный сон.

Мэлори села и потянулась, с наслаждением ощущая, как напряглись мышцы. Прекрасная и естественная в своей наготе, она выскользнула из постели, понюхала бледно-желтые розы на комоде и подхватила халат. Остановилась у окна, чтобы полюбоваться садом и вдохнуть напоенный ароматами воздух. Потом распахнула окно и впустила в комнату звуки — птичье пение.

Она спускалась по лестнице, скользя рукой по гладкому дереву перил, и странное чувство постепенно отпускало ее — как сон после пробуждения. На полу плясали яркие блики от окна над дверью. Задержала взгляд на цветах — экзотических белых орхидеях в античной вазе на столике у входа.

Его ключи лежали рядом, в маленькой мозаичной плошке, которую она купила специально для этой цели.

Мэлори прошла через весь дом на кухню и улыбнулась. Он стоял у плиты, укладывая на сковороду ломтики хлеба с маслом. На столе она увидела поднос с кувшином сока, своей любимой чашкой и маленькой вазой с одной розочкой.

Задняя дверь была открыта. С улицы доносился птичий щебет, прерываемый радостным лаем собаки. Счастливая, она медленно подкралась к нему, обвила руками талию и поцеловала в шею.

— Осторожно. Моя жена может проснуться в любую минуту.

— Рискнем.

Он повернулся, и их губы слились в долгом поцелуе. Сердце ее замерло, кровь вскипела в жилах. «Как хорошо! — подумала она. — Лучше не бывает».

— Я хотел преподнести тебе сюрприз. — Флинн погладил ее по спине и слегка отстранился. — Завтрак в постель. Хеннесси Особый.

— Сюрприз будет еще приятнее, если мы вместе позавтракаем в постели.

— Возможно, меня удастся уговорить. Секунду! — Он схватил лопатку и перевернул хлеб.

— Ого! Уже девятый час. Ты не должен позволять мне столько спать.

— Я не дал тебе выспаться ночью. — Флинн подмигнул. — Было бы справедливо, чтобы ты немного поспала утром. Подготовка к выставке, Мэл, отняла у тебя много сил.

— Я почти закончила.

— Потом, когда все будет позади, я собираюсь увезти свою красивую и талантливую жену на заслуженный отдых. Помнишь ту неделю во Флоренции?

Дни, наполненные солнцем, и ночи, наполненные любовью.

— Разве можно такое забыть? А у тебя получится? Я не одна занята делом.

— Найдем время. — Он выложил тосты на тарелку. — Может быть, поваляемся еще часок? Или два…

Из «радионяни» на кухонном столе раздался сонный плач. Флинн посмотрел на прибор.

— Похоже, не поваляемся…

— Я посмотрю. Буду ждать тебя наверху.

Она торопливо поднималась по лестнице, скользя рассеянным взглядом по картинам на стенах. Уличная сценка во Флоренции, морской пейзаж с островов Аутер-Бэнкс[36], портрет Флинна, сидящего за письменным столом в своем кабинете.

Она повернула в детскую. Стены здесь тоже были украшены ее картинами. Волшебные сказки, которые она рисовала во время беременности.

В кроватке с блестящими перекладинами плакал их маленький сын, настойчиво требовавший внимания.

— Ну-ну, радость моя! Мама здесь. — Она взяла малыша на руки и крепко прижала к себе.

«Волосы у него будут как у отца», — подумала Мэлори. Уже становятся темными, с характерным каштановым отливом, особенно заметным в лучах солнца.

Чудесный мальчик. Само совершенство.

Она понесла сына к пеленальному столику, но внезапно у нее задрожали колени.

Как его зовут? Как зовут ее ребенка? Охваченная паникой, она крепче обняла маленькое тельце и резко повернулась, услышав шаги Флина.

— Ты так прекрасна, Мэлори! Я тебя люблю.

— Флинн… — У нее что-то случилось с глазами. Такое ощущение, что она видит сквозь него, что он растворяется в воздухе. — Что-то не так.

— Все в порядке. В полном порядке. Все точно так, как ты хотела.

— Я сплю, да? — Ее глаза наполнились слезами. — Все это не настоящее.

— Но может стать настоящим.

Яркая вспышка света, и она уже стоит в светлой просторной мастерской. Холсты прислонены к стенам и развешаны на мольбертах. Она смотрит на картину — красочную, выразительную. В ее руке кисть, и она уже набирает краску на палитре.

— Получилось, — шепчет она, глядя на холст. Лес, пронизанный мягким зеленоватым светом. Фигура на тропинке. Одна, но не одинокая. В конце тропинки виден дом, и еще осталось время насладиться тишиной и магией леса.