нас сюда не пускал, чтобы ничего не сломали и не стащили. Чего здесь только не было. Штык от трёхлинейки, ещё штык-нож от японской винтовки без рукоятки (который я потом потерял, пытаясь метать в забор), полевой телефон в деревянном ящике, пустая пулемётная лента, кобура от нагана… много чего интересного для мальчишек в то время.

— Воровайки совсем уже, — сказал дед, закуривая папиросу. — Вон, могли бы дрова пилить пенсионерам, убираться, а они воруют по домам.

— Ты так не выходи больше, — я сел на край лежащего у стены колеса. — Есть такие, у кого нет ничего святого, могут напасть. А если наркоманы, то те за дозу что угодно сделают.

— Я же с Серым ходил. Сразу убежали.

Он показал на пса, который разлёгся на постеленной для него старой шубе. Услышав, что о нём говорят, Серый навострил уши.

— Заявление не писал? — спросил Женя.

— Не, — деда Боря отмахнулся. — Молодые же ещё, их-то сразу посадят. Это если вагонами воровать, ничего не будет, а за старый топор посадят лет на семь.

— Всё равно, надо аккуратнее, — сказал я. — У тебя же есть номер моей конторы, позвони, группа приедет, прогонит их. И милицию даже звать не будут.

— Любому вломят, кхе, — Женя сел на корточки рядом с собакой и погладил.

— Кирилл всё думает? — спросил я.

— А, ты про это, — дед почесал лоб. — Чтобы он в Ленинград ехал учиться?

— Да.

— Думает каво-то. А куда его? В горное дело? Так у него по математике плохо.

— Научится. И не обязательно горное дело, много чего там есть. Там профессии на любой вкус. Подумаем и выберем, у него вся жизнь впереди, все пути открыты.

— Сейчас же в юристы все идут, — деда Боря выпустил облако дыма и кашлянул. — Ирка, вон, своего в юристы отдаст.

— Ну это сейчас модно, а потом другие спецы будут нужны. Мы с ним обсудим потом. Мне в конце мая надо будет ещё раз в Питер лететь, возьму с собой, там как раз уроки должны кончиться, и до экзаменов ещё время будет, посмотрим. В мае учёба, — я задумался. — Со второй недели июня выпускные экзамены, в июле вступительные, в августе уже практика.

— Деда, на тебя греть? — дверь гаража открылась, к нам заглянул Кирилл и вошёл внутрь. — Макся приехал! О, Жека, здорово!

— Тебя обсуждаем, про учёбу говорим, — сказал я, пожимая ему руку. — Ну ничего, сдашь этот ЕГЭ… кх-кх… свои экзамены, — вовремя поправился я. — А перед этим в мае в Питер съездим. Договорюсь с твоим директором, чтобы отпустил на несколько дней, если что…

— Класс!

— Потом сдашь экзамены и поедешь поступать, куда понравится.

— Да ладом учись, — строго добавил дед. — А то будешь вон как Серёжа с барака, хлеб попрошайничать.

— Я и так хорошо учусь. Макся, а ты же можешь директору сказать, чтобы он мне экзамены проставил без сдачи? Он тебя послушает…

— Ещё чего! — возмутился дед. — Выучишь всё и сдашь! Договариваться ещё за тебя! Чего удумал! Пока летишь, все билеты учить будешь!

— Сдаст он всё, голова-то варит, — я поднялся и отряхнул штаны. — Кирюх, у меня к тебе дело. Завтра свадьба будет, надо чтобы кто-то снимал на камеру, а у тебя хорошо получается.

* * *

— Горько! — орали поддатые гости.

Жених и невеста поднялись в очередной раз. Руслан Ермаков, одетый в серый блестящий пиджак, поцеловал свою невесту, полноватую девушку в белом платье. Гости восторженно закричали.

— Костюмчик-то у него конечно модный, — Вася Рудской оглядел жениха и невесту, и продолжил есть. — Я бы себе такой же взял.

— Пивзавод подогнал, — заметил сидящий рядом с ним Слава, накладывая себе салат. — Тебе Волк рассказывал, что Русик чуть на пивзавод не попал, да его Студент к нам прислал?

— Не, — Вася с подозрением посмотрел на жениха. — Не слышал.

— Да не напрягайся, — я принял чашку с салатом от Славы. — Не совсем прислал, а спросил, есть ли у меня места, а я нашёл. Руслан, как я понимал, Студенту в Чечне помог, и тот захотел его на хорошее место пристроить.

— А-а-а, — протянул Рудской. — А Антонов сам припёрся или его позвал кто?

— Напросился, — сказал я. — Антонов погулять любит. Как узнал, так сразу к Руслану пришёл и намекать начал. Но конверт ему пухленький подарил, я видел, и там зелень.

— Ну ладно.

Столы были расставлены подковой, директор комбината сидел как раз напротив нас. Антонов уже привёз сюда свою жену, худую светловолосую женщину лет сорока, и дочку лет пяти. У него ещё есть старший сын, но тот учится в Суворовском где-то далеко отсюда.

Гости вернулись к еде, а тамада, толстая тётка, чем-то похожая на цыганку, начала всех тормошить. Стоящий за сценой техник переключал музыку, игравшую из здоровенных деревянных колонок. Сейчас включили Буланову, а перед ней играл Леонидов со всё ещё популярной «То ли девушка, а то ли виденье».

Для торжества сняли ресторан «Шахерезада», в котором мы уже бывали не раз. В том малом зале мы тогда общались с Черномором, и здесь же наш Женька избил Прапора.

Парни толпой ходили курить на крыльцо. Неожиданно потеплело, так что все стояли там в рубашках и смолили сигареты, выпуская клубы дыма. В зале становилось слишком громко, начинались конкурсы.

Ко мне подошёл тесть Руслана, немного поддатый пожилой мужик, который, как оказалось, раньше работал в ВОХР на железной дороге. Он рассказал историю, как стрелял из нагана по ворам, которые вскрывали вагоны в начале 90-х, а потом, когда резко перестали платить зарплаты, сам принялся тащить из вскрытых вагонов китайские пуховики. Однажды там ему попался новенький китайский велосипед, на котором он ездит до сих пор.

Потом ко мне подошёл отчим Руслана, полковник в отставке, ветеран Афгана. Крепкий мужик, хотя по нему видно, что он не против приложиться к бутылке. Впрочем, Руслан его уважал, особенно с тех пор, как сам вернулся с Чечни, хотя в детстве никак не мог найти общий язык с суровым воякой.

Отчим поблагодарил за то, что работая в нашей фирме, парень стал серьёзнее, его все ценят, он хорошо зарабатывает