глаза. Словно вновь переживая тот момент. А следом, резко распахнув веки, продолжила хриплым голосом: – Майк сидел на полу. В луже крови. И держал на руках Миранду. Покачивал ее, будто убаюкивая, и бормотал что-то ей на ухо. Одной рукой он стискивал осколок, врезавшийся ему в ладонь, с кончика которого стекали багряные капли. Комната буквально пропиталась тлетворным металлическим запахом. Бежевое летнее платье Миранды, светлые волосы, одежда Майка, их лица… Всюду была кровь.

К горлу подкатил комок тошноты.

– На миг – всего на один кратчайший миг – я усомнилась в своем друге. Подумала, что он действительно мог ее убить. Но следом вернулась твердая уверенность, что Микаэль никогда бы не осмелился на подобное. Только не с ней. Каким бы отчаянным ни было положение, он бы скорее согласился расстаться с собственной жизнью, чем причинить вред Миранде. – Еще одна пауза, прежде чем Эмили вновь заговорила: – Она сама разбила окно и осколком перерезала себе вены.

Тишина бывает разной. Оглушающая порождает монотонный гул в ушах, который затмевает остальные звуки. Зловещая пробуждает внутреннюю настороженность, запускает сигнал тревоги и готовит к худшему. Ошеломляющая погружает в состояние шока. А вот давящая… она буквально сокрушает, перехватывая дыхание и отнимая кислород. Создавая ощущение, будто все стены вокруг сжимаются. Еще немного – и раздавят.

Мне с трудом удалось сделать следующий вдох, ощутив груз давящей тишины, и все же я прошептала:

– Но почему? – Я не понимала…

– Майк душил ее своими чувствами. Удерживал силой рядом с собой. Миранда не выдержала. Понятия не имею, что творилось у нее в голове в тот момент, но, зная ее характер, предположу, что она решила, будто таким образом спасет его. Освободит. Что Майк сможет оставить ее в прошлом и двигаться дальше. Вот только… Миранда обрекла его на существование под гнетом чувства вины.

В горле пересохло. Я сделала еще глоток алкоголя. Тошнота и давящее в груди чувство слегка отступило, однако к глазам подкатила влага. Мне не хотелось ее сдерживать. Слезы сорвались с ресниц. Я не знала эту девушку. И все же нутро стискивало чувство потери. Судя по рассказу Эмили, вместе с кончиной Миранды мир утратил частичку доброты и света. Но сердце болело не только за несчастную девушку, но и за Микаэля.

– Она умерла у него на руках, – донесся до меня голос Эмили. – Он до последнего не отпускал ее тело. Мы ничего не могли сделать. Пока не приехал Антонио. Он взял ситуацию под контроль. Насколько это вообще было возможно в тот миг. Все мы понимали, что, как только о произошедшем узнает отец Миранды, разверзнется настоящий ад. Я не буду пересказывать подробности, но в итоге Майк угодил в психиатрическую клинику. Антонио потратил много сил и средств, чтобы вытащить оттуда брата и защитить. Думаю, Микаэль так и не оправился от потери. Не до конца. Не сумел отпустить. И продолжает винить себя.

Опустошение. Пожалуй, вот верное слово, способное описать мое состояние после рассказа Эмили. Мне было больно за Майка, за Миранду, за семью Шварц, за весь этот мир, в котором два любящих сердца вынуждены сражаться за свои чувства с несправедливыми суждениями. А когда одно из них перестает биться… Что остается второму?

– Галлюцинации связаны с этим случаем? Майк видит Миранду?

Мне не требовался ответ Эмили. Где-то в глубине души я уже знала правду. Пусть он и не оборвал жизнь Миранды собственными руками, все же сам подтолкнул ее к фатальному шагу.

– Да. Он боролся с ними долгое время. Постепенно все стихло. Пока…

– Пока не появилась я? – уточнила, приподняв бровь. – Поэтому ты так противилась нашему сближению? Думаешь, что я спровоцировала новую волну его безумия?

– Ты напоминаешь Миранду.

Я нахмурилась, мысленно обратившись к ее образу, который успела запомнить с той фотографии.

– Мы не похожи.

– Внешне – нет. Но некоторые манеры, мимика, улыбка… И ты тоже притягиваешь к себе людей. Пусть сияешь не так ярко, но для Майка и этого оказалось достаточно.

– К чему ты ведешь?

Эмили стерла подсохшие дорожки слез. Скорбь во взгляде сменилась прежней настороженностью.

– Спустя год после смерти Миранды Микаэль поклялся больше никогда не отдавать свое сердце другому человеку. А мы пообещали приглядывать за ним. И, если вновь начнет растворяться в ком-то, остановить. И вот что мы видим: Майк снова строит свою жизнь вокруг другого человека. Вокруг тебя. – Ее тон ожесточился.

– Считаешь, он видит во мне только свою умершую бывшую девушку?

– К сожалению, я не способна залезть к Майку в голову и сказать наверняка, но он искренен в проявлении своих чувств. В отличие от тебя, – яд так и сочился из ее последних слов.

Я прищурилась.

– Обвиняешь меня в чем-то?

– Ты играешь с ним, – не сдерживаясь, заявила Эмили. Как бы ни пыталась увернуться от жалящего эффекта ее слов, все же они достигли цели. – Я не верю в твою привязанность.

Ее слова задели за живое. Я прекрасно понимала, что из нас двоих именно я скрываю гораздо больше. Именно я поступаю эгоистично, желая защититься, не отдавая свое сердце взамен. Однако я не собиралась отчитываться за свои эмоции. Уж точно не перед Эмили.

– Мне плевать, во что ты веришь. Если боишься, что история повторится, зря. Я – не Миранда.

Она наклонилась и с усмешкой произнесла:

– О, это я прекрасно вижу. Если Миранда наивно полагала, что может спасти Микаэля, то ты его уничтожишь. Нам остается только быть рядом. И попытаться предотвратить катастрофу. Но в одном я уверена наверняка: так или иначе, один из вас пострадает.

Пожалуй, можно сказать, что на этом наш разговор подошел к концу. Вскоре мы вернулись в отель. Каждая в своих мыслях. И только в холле нашего этажа мы вновь заговорили, чтобы заключить соглашение. Мы решили сохранить нейтралитет. Ради Майка. Хоть и понимали, что вряд ли когда-то сможем довериться друг другу.

Той ночью я долго не могла заснуть, пялясь в потолок и коря себя за решение плыть по течению, без оглядки на последствия. Тревога не хотела отпускать из своих когтей, но в голове по кругу крутилась одна и та же мысль: я сама согласилась и дала ему обещание попробовать… Поздно сейчас отступать.

Сон настиг меня лишь под утро, и потому, когда спустя несколько часов я проснулась от стука в дверь, мне хотелось придушить стоящего по ту сторону.

Дотянувшись до мобильного на тумбочке, проверила время.

Девять утра.

Встав, я обернулась одеялом и доплелась до двери, за которой меня встретил чересчур