Весь день, поджидая Никиту, Фаня металась по комнате, как тигр в клетке. К вечеру появился Лавров. Она бросилась ему навстречу и за пару секунд успела оценить обстановку — на щеке след от помады, к тому же подлец пропах духами!

— Где ты был?!

— Встречался с хорошим человеком, — улыбнулся Никита.

Фаня впала в ярость:

— С женщиной?

— С женщиной!

Подумать только — он еще и ухмыляется! Каков голубчик!

— Она красивая?

— Красивая!

— Ну и сволочь же ты!

Она не могла больше подавлять гнев и от души — на здоровье! — ударила его по лицу.

— Ух ты! — усмехнулся Лавров, потирая щеку. — Тяжелая у тебя рука! Я смотрю — с тобой лучше не связываться!

— Да! — звенящим от отчаяния голосом проорала Фаня. — Со мной лучше не связываться!

— В следующий раз непременно познакомлю тебя с сестрой!

— Какой сестрой? — удивленно переспросила она.

— Сегодня из Москвы приехала моя двоюродная сестра Вера. Я встречался с нею, если это тебя интересует.

— Интересует, — растерянно кивнула Фаня. — А почему ты меня не предупредил, что у тебя встреча?

— Сам не знал. Вера приехала внезапно, позвонила, спросила, есть ли у меня время. А для Веры у меня всегда есть время — я сорвался и побежал.

Фаня пытливо смотрела на него, еще не веря:

— Значит, у тебя есть сестра?

— Ну да… Двоюродная. Она живет в Москве. Замужем за известным режиссером. А почему ты о ней спрашиваешь? — хихикнул Лавров.

Фаня, оскорбленная его хихиканьем и прозорливостью, делано равнодушно пожала плечами:

— Мне, в сущности, все равно!

— Ну да, понимаю! — Лавров уже не сдерживал смеха. Закатился так, что она покраснела. — Нет, мне даже приятно, что ты меня ревнуешь!

— Я тебя ревную? — возмутилась Фаня. — Да иди ты знаешь куда?!

— Куда ж мне идти, я только пришел!

Он схватил ее в охапку и закружил.

Новый год решили встречать дома. Фаня сказала, что не хочет идти в ресторан или клуб, а предпочитает остаться дома за столом.

«И не суть важно — в комнате Брони или у тебя, Ник, главное, чтобы мы были вместе!»

Никита пообещал, что завтра притащит елку и они ее нарядят — у Брони, кажется, есть игрушки. Фаня спросила, любит ли он этот праздник.

Лавров пожал плечами:

— Не знаю. У меня давно новогодние празднества выливаются в лучшем случае в веселую пьянку.

— А в худшем?

— В невеселую. Наутро помятая рожа и недоумение. Пару лет назад закралось подозрение, что все дело в том, что я всегда встречаю Новый год не там. И не с теми.

Фаня грустно кивнула:

— Ага, и у меня такое же подозрение, сильно похожее на правду.

Он подмигнул ей:

— Будем надеяться, что на этот раз нам повезет!

Было уже довольно поздно, когда он сказал, что пойдет спать, и пожелал ей спокойной ночи. Однако, уходя, он задержался на пороге ее комнаты. Смотрел и молчал. Наверное, надеялся, что она его остановит, он будет ночевать у нее и между ними произойдет то, к чему стремятся влюбленные мужчина и женщина.

Но она его не задержала. Напротив, мягко сказала:

— Иди, Ник. Спокойной ночи!

А почему так — она бы и самой себе не смогла объяснить. Может, испугалась, может, еще не была готова к близости, а может, мешало гнетущее чувство вины перед Петей, сыном, мамой…

Оставшись одна, она решила позвонить в Вологду. Поздравила маму с наступающим. После разговора с нею Фаня подумала о том, что Вася бы обрадовался, если бы у него появился отец. Такой, как Лавров. Бравый парень с гитарой. Но тут же осеклась — а вот в этом направлении мы думать не будем. Надо гнать от себя эти опасные мысли.

На мгновение у нее возникла идея позвонить Пете, и она стала набирать его номер, потом подумала — зачем? Что она ему скажет? Она ведь даже не сможет сыграть, что все в порядке, и выключить виноватые интонации. Петя наверняка что-то заподозрит, и ему будет больно.

А вот Броне, пожалуй, стоит позвонить, узнать, как там Москва приняла девушку. Фаня набрала номер ее мобильного, но ей никто не ответил. Интересно, чем сейчас занята Броня? Фаня подумала о девушке с нежностью, чувствуя благодарность, ведь это из-за нее они с Лавровым встретились.

Фаня улыбнулась и пожелала Броне удачи и новогоднего настроения.

Она забралась с ногами на широкий подоконник. Пила чай и смотрела, как Фонтанку засыпает снегом. Послезавтра Новый год… Говорят, что в последние дни уходящего года надо избавляться от старых долгов. А у нее есть такой неоплаченный долг.

«Была не была, позвоню, и будь что будет!» — вздохнула Фаня и набрала номер бывшего коллеги Куприянова, в отношении которого чувствовала вину.

— Сергей Константинович, с наступающим! Это Фаня… Не кладите трубку!

Куприянов усмехнулся:

— Что вам надобно, Стефания?

Фаня виновато засопела, даже слезу смахнула с глаз — хорошо собеседник не видит.

— Покаяться хочу! Прощения у вас попросить за ту статью! Распнуть себя, если вам угодно.

— Не угодно, — насмешливо ответил Куприянов. — Ладно, все нормально. Не бери в голову. Считай, проехали! С Новым годом, Фаня!

После разговора и полученной индульгенции Фане полегчало. Как будто выдернули гвоздь, который очень мешал. И от которого болело.

Засыпая, она улыбнулась — завтра начнем готовиться к Новому году!

И этот Новый год она встретит там и с тем, где и с кем хочет.

Петр предложил поехать к его маме, чтобы вручить подарок. «Ты вазу выбрала, вот и дари».

Броня почему-то ужасно волновалась, и зря. Все прошло на удивление гладко. Петина мама оказалась милой и очень растерянной, вероятно, она никак не могла понять, куда вдруг делась Фаня. Однако лишних вопросов она не задавала и вообще встретила Броню весьма любезно.

Она, правда, метнула тяжелый взгляд-дротик в сторону татуировки на руке гостьи и поинтересовалась: «Что это у вас, милая?» — но, когда услышала ответ потупившейся от смущения Брони: «Это первая буква имени любимого человека!» — вдруг просияла и закивала, дескать, понимаю!

Оказалось, что Петина мама родилась в Петербурге, а бывших петербуржцев не бывает! Когда петербуржцы встречаются, они обычно радуются и многозначительно кивают друг другу, словно встретили давнего товарища. Ваза маме приглянулась. Она приговаривала, что мечтала именно о такой. А еще Петина мама не могла нарадоваться завидному аппетиту гостьи, которая с восторгом сметала все, что ей клали на тарелку.