- Пап, - доносится глухое.

Остап кивает своим прихвостням. Дверь открывают и в помещение входит Тая. Дверь тут же закрывают.

- Не надо. Ты же обещал, - пищит тоненьким голоском и переминается с ноги на ногу.

Ходит?

Не сразу соображаю, что вижу ее на своих двух.

- Ты ходишь? – выдавливаю из себя потрясенно.

- Амир, так получилось! Просто… я все потом тебе объясню, - несет кукую-то бессмыслицу.

- Получилось? Сколько лет, Тай?

- Та уже много лет на своих двух бегает, - Фролов хлопает дочь по плечу. – Че пришла полюбоваться, как я бошку твоему муженьку продырявлю? Готова стать вдовой, а, Тайка? – он явно доволен собой.

- Пап, нет! – она складывает руки в молитвенном жесте, - Я его люблю!

- Обалдеть, какая любовь, - мотаю головой. Я все еще в себя не могу прийти. Даже боль отступает, от такой новости.

Пока я мучился угрызениями совести, тащил на себе ее… она могла ходить, но продолжала просиживать свою жизнь в кресле?

Как это может в мозгу уложиться?

У меня никак.

- Амир, я все тебе объясню! Я так боялась тебя потерять! – обливается слезами.

- Неа, Тайка уже не объяснишь, - хохочет Фролов. Снова направляется к нам с Егором, наставляет пистолет.

Целится и все приближается. Я смотрю в дуло.

- Пощады не хошь попросить? Вдруг пожалею? – в глазах Остапа триумф и победа.

Нет. Пощады я не попрошу. Но и сделать ничего не могу. Хочу спасти Егора, он не должен пострадать. Он вообще просто помогал. Не может его жизнь так оборваться.

А если меня не станет, кто защитит Милу и Костю?!

Не может Фролов вот так победить.

Замечаю какое-то движение сзади Фролова. Перевожу взгляд с дула на него. Глаза Остапа наливаются кровью. В них мелькает недоумение.

Пистолет падает из его пальцев. Он охает.

За его спиной стоит Тая с окровавленным ножом. Она снова и снова вонзает нож с пину своего отца.

- Амир будет жить! Слышишь! Будет! – кричит. – А я не тупое бревно! Я человек! – ее трясет, глаза расширены, рот искривлен, из глаз потоком слезы.

- Тайка… дочь… Не верю! – Фролов покачивается, как в замедленной съемке оседает на пол и при этом расширенными глазами смотрит на дочь. – Как ты могла… мне в спину… предала…

Глава 67

- Амир прости! Папа… - Тая сжимает в руке окровавленный нож, смотрит на него. – Я не могла допустить… ты хотел убить Амира. Ты меня не любил… никогда, - мотает головой, кусает губы, так что на них выступают капли крови.

Фролов валяется на полу и хрипит.

- Тай, посмотри на меня, нам нужна помощь, - пытаюсь говорить спокойно, чтобы не спровоцировать ее. От нее в таком состоянии можно ждать чего угодно.

- Нужна, - поднимает голову, взгляд рассеянный, не может сфокусироваться на моем лице. – Тебя надо спрятать, чтобы нас не разлучили. Как можно дальше спрятать…

- Я ранен, Тай, я не доживу. Егор тоже, - не нравится мне ход ее мыслей. Еще неизвестно где Юра, что они с ним сделали. Времени мало.

Мужики замерли в растерянности. Их босса завалила дочь, они не понимают, что им делать.

Тая продолжает смотреть по сторонам. Растерянно. Будто теряет связь с реальностью.

Не понимаю, как до нее достучаться.

Про сына говорить бессмысленно, она Юрку никогда не любила, наоборот, ревновала ко мне. Сейчас он может сработать триггером.

- Парни откройте дверь. Вашему боссу нужна помощь. А про вас я договорюсь, - обращаюсь к громилам Фролова.

Они же за свою шкуру переживают. Должны среагировать.

Переглядываются между собой. Смотрят на корчащегося на полу Фролова. Он истекает кровью, стонет, что-то мычит.

Жив падлюка.

В дверь начинают барабанить. Тая поворачивается к мужикам.

- Спрячьте Амира, - говорит им, все еще сжимая окровавленный нож в руке.

- Куда спрятать? – хмурится один из них.

- Надежно. Чтобы его никто не нашел, и мы с ним будем счастливы, - на губах глупейшая улыбка.

И наверное, именно в этот момент, один из прихвостней Фролова принимает правильное решение – быстро идет к двери и открывает ее.

В помещение вваливаются наши люди, полиция.

Егор уже без сознания. Я прошу, чтобы ему в первую очередь помощь оказали.

Едва меня развязывают, поднимаюсь на ноги, идти сложно, но я должен. Юрка – его надо спасти. Евсеев тот же… он дорог Милане, я не имею права разочаровать ее еще раз.

Столько всего надо сделать.

- Амир, ты же ранен. Куда собрался, - останавливает меня один из полицейских.

- Ерунда, - машу рукой, и меня шатает. Едва не падаю, усилием воли держусь за стену.

Не слышу, что происходит вокруг. Все сливается в один сплошной гул.

- Егор… его спасите. А мне… надо к сыну… - слова даются тяжело. Язык едва ворочается.

Но я продолжаю идти. Мне что-то говорят… не слышу. Боль… не чувствую. Есть только цель, я должен успеть…

- Амир, осторожней! Ты что творишь! – доносится сквозь слой бетона.

В глазах кровавые вспышки. А дальше тьма, черная и пугающая.

***

Там очень плохо, ничего не видно, обволакивающий черный туман и тревоги, что подобно цепям связывают все тело. Невозможно пошевелиться, а надо бежать к Юре, Миле, Косте… Хочется крикнуть, а не могу, в рот забивается тьма.

И есть лишь осознание, что в этом мире действительно ценно. За что надо держаться и бороться. И это осознание рассеивает тьму, и я вижу лицо Миланы, озаренное светом, бездонные глаза, которые омывают мои раны.

- С возвращением, Амир, - ее нежный голос проливается лечебным бальзамом на израненную душу.

- Я в раю? - едва шевелю пересохшими губами.

- Тебе пока туда рано, - едва заметная улыбка касается ее чувственных губ.

Разглядываю ее лицо с жадностью и страхом. А вдруг это видение, и она сейчас исчезнет?

- Я не успел… Юра… Профессор… столько хотел… ничего не успел…

Страх за сына с новой силой сдавливает нутро.

- Юра тебе привет передает. Выздоравливай, - проводит рукой по моему лбу.

- Он… он… где… - слабость наваливается, растерянность, дезориентация.

Не могу понять сплю я, или все на самом деле.

- Он в клинике. Идет на поправку. Я успела. Забрала его, пока вы с Фроловым были.

- Мила! Тебе