— Я беременна, мой генерал! — бросаюсь к любимому на шею, едва он переступает порог квартиры.

Осыпаю его лицо поцелуями, вдыхаю родной горьковатый запах. Меня так распирает от эмоций, что я едва дождалась его прихода. Неужели теперь у нас будет настоящая семья! Больше не будет извечных ожиданий. Мы будем жить вместе, поженимся…

— Ты ведь принимала таблетки? Я лично возил тебя к врачу, — хриплый голос бьет холодом.

Отстраняет меня, проходит в комнату. Невольно любуюсь на его уверенные шаги. Каждая мелочь в нем сводит с ума. Его слова воспринимаю спокойно, он не ожидал, мы не планировали. Но я уверена, малыш изменит все.

— Забывала, — иду следом за ним. От радости хочется подпрыгивать. — Тебе сделать кофе? Или ты голодный? У меня есть свежая лазанья, для тебя готовила.

— Забывала? Серьезно? — резко поворачивается. От взгляда темно-карих глаз подгибаются колени.

Воздух больше не нужен, если он рядом. Я могу дышать, существовать только для него. И теперь еще для нашего малыша. Я уверена у меня будет сын, его копия. Мои мужчины, счастливо улыбаюсь. Эмоций так много, что как я не пытаюсь, не могу их сдержать.

— Да, Влад… рядом с тобой обо всем забываю, — хочу подойти, почувствовать теплоту его тела.

Мы не виделись три дня, я так истосковалась. Жила только ожиданием встречи. Представляла, как сообщу ему счастливую новость. Не такую реакцию я рассчитывала. Но он всегда очень сдержан. Все же генерал, серьезный мужчина, а не мальчик.

— Илона, вот скажи, что у тебя в голове? Ветер и розовые слоники? — властный жест пресекает мою попытку обнять его. — Так сложно следовать четким, элементарным указаниям? — он говорит спокойно, немного раздраженно и слишком отстраненно.

Даже для него. Первые звоночки тревоги звенят в ушах. Игнорирую их. Ему просто надо свыкнуться с этой мыслью.

— Любимый, пусть беременность и не запланированная. Но ведь малыш — это радость! Он все поменяет! Представь твоя маленькая копия! — не удержавшись, хлопаю в ладоши.

— Поменяет… в этом ты права, — усаживается в кресло, закидывает ногу на ногу. Смотрит на меня исподлобья. Ощущаю себя как на допросе. — И мне интересно, отчего ты решила, что отец именно я, а не кто-то другой из твоих партнеров? — вопрос звучит настолько буднично, словно он спросил свежая ли лазанья.

Рот открывается и закрывается. Не могу сделать вдох, не то что ответить. Это как удар в солнечное сплетение, только словесный, гораздо более болезненный.

— Как ты можешь, Влад! Я ведь только с тобой. Ты мой первый и единственный на всю жизнь! — я говорю, что чувствую. В чем уверена на все сто процентов. Понимаю, что больше никогда не смогу полюбить.

Это безоговорочное попадание в сердце. Безусловная любовь. Когда веси мир сконцентрирован только на одном человеке. На нем. Моем угрюмом генерале. Он попал в мою кровь с первого взгляда. И теперь мое сердце бьется выстукивая беспорядочными, хаотичными ударами только его имя. А мысли, все до одной, занимает только мой генерал.

— Ой, давай оставим, — отмахивается, — Илона, я не пацан желторотый, чтобы вестись на твои байки. Я лишь не понимаю, как имея несколько партнеров, ты могла так беспечно относиться к вопросам предохранения? А болезни? Ты ведь не знаешь с кем они были до тебя… Что за легкомыслие. Вместо того чтобы петь мне сопливые серенады, о своем здоровье бы подумала. Больше толку было бы. И о моем в том числе, хотя бы из чувства благодарности.

Влад рассуждает обо мне отстраненно, как о падшей женщине. Сидит в своем идеальном черном костюме, белой сорочке, совершенный, словно вылепленный из гранита и… чужой. Не мой. Сердце болезненно сжимается, ударяется о ребра, желая донести до него лишь одну мысль — как безгранично я его люблю.

— Зачем ты так обо мне… как о… — не могу произнести вслух этого унизительного слова.

— Как о легкодоступной особе? — выгибает безупречно очерченную черную бровь. — Так это факты, Илона… не более…

— Зачем ты тогда со мной? Раз так обо мне думал? Не боялся заразиться? А? — выкрикиваю в отчаянии. Слезы градом катятся по щекам. Чем я заслужила эти беспочвенные обвинения?

— Кто ж знал, что утратив невинность, ты так быстро откроешь для себя мир других мужчин, — идеально очерченные губы, складываются в презрительную усмешку. — Меня только недавно просветили. Тут моя ошибка. Не просчитал все до конца. Сегодня же нам надо съездить в клинику и сдать анализы.

— Что ты несешь! Какое просветили? Я только с тобой, больше ни с кем! Если ты не готов к семье, так и скажи! Зачем придумывать эти нелепости! — сжимаю руки в кулаки, сейчас хочется взять со стола вазу и запустить в него.

— Хм… у меня давно есть семья, — немного поддается вперед, ловит в капкан своего взгляда.

— Не понимаю… — замерла. Приросла к полу. Сердце перестало биться. Мыслей нет. Я боюсь их. Не позволяю себе закончить, это чудовищное предположение у себя в голове.

— Я женат, Илона. Меня вполне устраивает моя супруга, — его слова острыми кольями разрывают душу.

Сползаю по стене на пол. Мотаю головой.

— Нет… нет… не может быть, — бормочу как в бреду. — Но… ты же… как же… мы…

— Мы? — холодный смех, точно заостренный клинок, наносит удар прицельно в сердце. — Илона, мы лишь неплохо проводили время на взаимовыгодных условиях.

— Зачем ты так?! Все было иначе! Ты никогда не говорил про… жену… — глотаю горькие слезы, — Влад, не верю… что это для тебя ничего не значило… У нас любовь… я ее чувствовала… — бью себя кулаком в грудь, — Вот тут ощущала… неподдельную… настоящую…

Невозможно вот так в мгновение ока принять реальность. Я считала, что слово «жена» применимо только ко мне. Наивно? Да… Доверчиво? Без сомнений.

Мне девятнадцать, я полюбила с первого взгляда и на всю жизнь. Отдала себя человеку полностью. И в моей реальности исход, что мы расстаемся, был просто не допустим.

И теперь как мне принять факт наличия жены? Любимой? Что-то ядовитое течет в кровь, отравляет воздух, заполняет легкие едким дымом горечи. Он после меня шел туда, в другую семью, ласкал свою жену, говорил нежные слова, обнимал. Это невозможно выдержать. Нереально пережить. Я до сих пор не могу поверить, признать, что мой мир раскололся на миллиард осколков, и каждый жестоко вонзается в сердце.

— Как и ты не сообщала о своих… км… кавалерах, — никаких эмоций на лице, камень, непробиваемый, холодный. — О какой любви ты шепчешь, девочка? — надменно выгибает бровь. — Ты лишь эпизод. Не более.

— Я была верна тебе! У тебя не получиться меня замарать! — только мои слова бьются о металлическую стену.