– Бесплатно? – первым делом поинтересовалась Люба.

– Все уже. оплачено.

– Ну тогда заносите. Или это мебель?

– Нет, не мебель.

– Ну все равно заносите, – сказала Люба и положила трубку. Положила и задумалась.

«А, вдруг это бандиты?»

Через пару минут в дверь позвонили.

Люба припала к дверному глазку и увидела человека, который, по ее мнению, никак не походил на бандита. К тому же он держал в руках целую стопку коробок, и Любе было до жути любопытно, что же там ей бесплатно полагается.

Она открыла дверь и впустила курьера, который положил коробки на пол в прихожей и, достав прозрачную папку, открыл ее на нужном документе.

– Распишитесь в получении, мадам.

Люба послушно расписалась и лишь потом решилась спросить:

– А чего там в коробках?

– Инжекторы, а по-народному – клизмы. Производства США. Самые лучшие – по клизмам они впереди планеты всей.

– А зачем нам эти клизмы?

– Насколько я понял, это подарок от нашей клиники для тещи гражданина Тютюнина. Комплект рассчитан на две тысячи вливаний, к нему прилагается бесплатный абонемент на получение процедур в госпитале ветеранов. Раствор входит в комплект обслуживания, так что добро пожаловать.

– Так это Сережа за все заплатил?

– А кто такой Сережа? – поинтересовался курьер, не отводя взгляда от Любиного бюста.

– Сережа – мой муж…

– Сережа мой муж, – задумчиво повторил курьер. – Он сейчас на работе?

– Да, – простодушно ответила Люба. – Скоро должен прийти.

– Ну что же – муж приходит, курьер – уходит… Пора мне. А Сережа ваш, видимо, обо всем договорился с клиникой – это все, что мне известно. До свидания, Люба…

– До свидания, мужчина в кепочке.

Курьер уже вышел на лестничную площадку, но затем обернулся и, играя маслеными глазками, прошептал:

– Прел-лестница… – чем сильно озадачил Любу.

Оставшись одна, Люба стала с энтузиазмом потрошить упаковку, желая собственными глазами увидеть настоящую американскую продукцию.

Не успела она насладиться внешним видом ладных, выпуклых приспособлений, как в двери провернулся ключ и в прихожую, сопя словно запряженный в плуг носорог, ввалилась Олимпиада Петровна.

С облегчением опустив на пол тяжелые сумки, она поцеловала дочку и спросила:

– Твой-то козел дома?

– Ну почему сразу козел, мама?

– Так откуда ж я знаю? Такого, доча, ты себе подобрала. Сбросив грузоподъемные туфли, Олимпиада Петровна перетащила добычу на кухню и, распахнув холодильник, посетовала:

– А чего ты, доча, так плохо кушать стала?

– Я хорошо кушаю, мама. И даже очень.

– Вот и крокодилов куда-то сплавил, алкоголик твой, – возвратилась Олимпиада к любимой теме, – Наверное, пропил с Лешкой своим. А я-то старалась – кошаче-собачий приют организовывала, думала, будут у нас крокодильчики сытые и чемоданов нашьем. А он вон чего…

– Зря ты, мама, на Сережу ругаешься. Вот ты ругаешься, а он для тебя расстарался.

– Это где же он расстарался? – усмехнулась Олимпиада Петровна, выкладывая на стол свертки с наворованной снедью.

– А вот где. Он тебе клизмы американские купил, которые тебе бесплатно делать будут – Сережа договорился.

– Какие такие клизмы? – удивилась Олимпиада Петровна. – Мне ничего такого не надо…

– Да ты что, мама! Две тыщи клизмов бесплатно! Ты представь, сколько это на рубли получается – это ж озолотиться можно.

Олимпиада Петровна задумалась.

– Ну-ка покажи эти американские…

– Сейчас…

Люба живо приволокла все четыре коробки и продемонстрировал их содержимое Олимпиаде.

– Где ж он их взял, а? Спер, должно быть.

– А вот тут еще талончик на раствор. Смотри, написано «два кубометра физиогальванического раствора».

Шевеля губами, Олимпиада Петровна перечитала про раствор и тут же убрала талон в карман. Затем тщательно упаковала американские «инжекторы» и уложила в освободившиеся баулы.

– Ладно, Люба. Пойду я. А про раствор я еще думать буду. Посмотрю, с какого тут боку подходить лучше…

– Это не сбоку, мама, это сзади.

– Ну, это я просто фигуристо так выражаюсь, – пояснила Олимпида Петровна.

Она быстро собралась и ушла, а Люба принялась разворачивать свертки с едой.

Еще через полчаса пришел с работы муж. Он был в хорошем настроении, и от него пахло бензином.

– Ты чего, уже к Лешке в гараж заскочил?

– Почему это?

– А бензином от тебя несет.

– Не, это мы… шкурки на работе протравливали.

– Бензином, что ли? – недоверчиво спросила Люба.

– Ну да. Этилированный бензин – яд.

Окинув взглядом целую гору продуктов, Сергей усмехнулся:

– Что, наш семейный бомбовоз уже разгрузился?

– Как тебе не стыдно, Сережа! Мама, между прочим, кормит нас, а тебе благодарна за бесплатные клизмы…

– За чего бесплатные? – переспросил Сергей. Ему показалось, что он ослышался.

– За бесплатные две тыщи клизм и американские приборы. Маме они понравились, и талон она тоже забрала.

– Какой талон? – продолжал недоумевать Тютюнин.

– Не помню, но какой-то там раствор – два кубометра.

Тут только до Тютюнина стало доходить. Ведь он говорил о здоровье тещи с директором, а у того все родня была в медицине.

«Наверное, Борис Львович помочь решил. Хороший человек».

– Ну ладно, я быстро съем чего-нибудь и пойду к Окуркину.

– Зачем к Окуркину? Я думала, мы с тобой в шахматы сыграем. В эту, как ее, сицилианскую, защиту.

– Люба, да что с тобой? Ты разве не знаешь, что от шахмат лысина бывает?

– Ой, правда, что ли? – Люба испуганно схватилась за голову.

– А ты вспомни Василь Дмитрича из второго подъезда. Он всегда с шахматами на лавочке сидит, а лысина как отражатель на пограничном прожекторе.

– А ведь и правда, – согласилась пораженная Люба, застыв с большим куском жареной колбасы в руке.

– Вот поэтому я лучше схожу к Лехе, а ты можешь Ленке позвонить. Пусть она научит тебя книжки читать – вон она уже ко второй перешла. Окуркин говорил – очень ей эта книжка нравится.

– А от книжек лысины не бывает, Сереж?