Я удивленно распахнул глаза, а Сара придвинулась ко мне ближе. Я ощущал теплоту ее бедра, прижавшегося к моему. Казалось, еще немного – и я взорвусь от желания.

Официант чуть поклонился.

– Но, пожалуйста, чувствуйте себя свободно.

В десять в коридоре вспыхнул теплый золотистый свет. Другие гости в баре допивали спиртное и медленно вставали. Но Сара схватила меня за руку и буквально сдернула с кресла.

Центральный проход был не меньше двадцати футов шириной. Столы со столиками были расставлены у окон, выходящих в комнаты.

В комнате номер один – первой слева – в углу стоял молодой мускулистый мужчина, в джинсах и без рубашки. На полу на четвереньках стоял второй, черноволосый мужчина. Из анальной пробки, затыкавшей его зад, торчал конский хвост. Парень, стоявший в углу, поднял кнут и звонко щелкнул им в воздухе.

Сара вскинула руку ко рту, и я поспешно поволок ее дальше по коридору, бормоча: «Они играют в пони, детка. Развлечение не для всех».

Во второй комнате красивая голая женщина лежала в одиночестве на диване и мастурбировала под порнографические ролики, проецирующиеся на противоположную стену. В третьей бледный, невероятных размеров мужчина в трагической маске Мельпомены собирался взять сзади женщину, чей рот был заткнут кляпом. Я почувствовал, как Сара рядом со мной напряглась.

– Это выглядит… – она неопределенно махнула рукой на странно притягивающую взгляд сцену.

– Рискованно? – предположил я. – Ты должна понять, что люди платят очень большие деньги, чтобы попасть сюда. Они не хотят смотреть на то, что и так можно увидеть по телевизору.

Положив руку ей на талию, я тихо добавил:

– А еще по телевизору не увидишь настоящей близости.

Она взглянула мне в глаза, а потом опустила взгляд на губы.

– А по-твоему, мы по-настоящему близки?

– А по-твоему?

Сара кивнула.

– Когда это произошло?

– А когда было по-другому? Ты просто не желала обращать на это внимание.

Заморгав, она отвернулась, но всем телом прижалась ко мне. Мы двинулись дальше.

В комнате номер четыре три женщины, смеясь и целуясь, раздевали друг друга на огромной белоснежной кровати.

В пятой мужчина обматывал женщину веревкой, а из угла за ними наблюдал второй мужчина, связанный и с кляпом во рту.

– Мы покажемся скучными, – широко распахнув глаза, прошептала Сара.

– Ты действительно так думаешь?

Она не ответила, потому что мы добрались до комнаты номер шесть. Та была пуста. Даже не взглянув на меня, Сара скользнула за угол, где располагались ведущие в комнаты двери.

Дверная ручка шестого номера легко повернулась, и Сара вступила внутрь.

Через пару секунд глаза приспособились к полумраку, и я разглядел бар в углу, огромный кожаный диван и стоявший перед ним низкий кофейный столик. Даже в темноте мне показалось, что комната очень похожа на угол моей собственной гостиной – и тут, вздрогнув, я осознал, что это вполне может быть копиеймоей квартиры.

Даже не подумав спросить Сару, я быстро включил свет. И оказался прав. Палевые стены с отделкой из темного ореха, широкая черная софа и небольшой ворсистый коврик, такой же, как я привез из Дубая. Два журнальных столика украшали лампы от Тиффани. Комната была намного меньше моей гостиной, но сходство нельзя было отрицать. Большое окно, сквозь которое люди могли наблюдать за нами, было завешено шторами, такими же, как у меня в квартире. Оттуда, где мы стояли, оно выглядело как обычное окно, выходящее в черноту.

Джонни всего один раз побывал у меня дома, но за полдня сумел преобразить одну из комнат своего клуба в мою гостиную. Конечно же, он решил, что эта обстановка знакома нам обоим и, вероятно, поможет расслабиться. Он и не подумал, что Сара ни разу не заходила ко мне.

– В чем дело? – спросила Сара, подходя ближе.

Затем, сообразив, что здесь можно прикасаться друг к другу, она обвила руки вокруг моей талии.

– Джонни сделал для нас копию моей гостиной.

– Это… – она огляделась, широко распахнув глаза, – это безумно.

– Безумно то, что так ты в первый раз увидела мой дом. Внутри секс-клуба.

Абсурдность ситуации дошла до нас одновременно, и Сара захихикала, прижавшись лицом к моей груди.

– Ничего более странного никто никогда не делал. Никогда.

– Мы можем уйти…

– Нет. Это первый раз, когда мы можем заняться сексом так, как подобает, – с ухмылкой заявила она. – Думаешь, я упущу такой шанс?

Черт. Если бы эта женщина попросила меня упасть на колени и поцеловать носки ее туфель, я бы это сделал.

Я почти сказал: «Я люблю тебя». Слова уже практически вырвались у меня изо рта, так что пришлось отвернуться и отойти к бару, чтобы налить виски.

Однако Сара пошла за мной.

– Сейчас уже, наверное, поздно спрашивать, но что мы вообще здесь делаем?

– По-моему, мы пытаемся насладиться этим аспектом наших отношений, не поставив под угрозу карьеру и не угодив в блог Переса Хилтона.

Я поднял бутылку виски, предлагая присоединиться. Сара покачала головой, разглядывая меня из-под маски широко распахнутыми глазами. Тогда я налил себе.

– Три пальца, – шепнула она, и я уловил улыбку в ее голосе.

– Пока хватит и одного.

Я сделал глоток. Сара подошла ближе и, приподнявшись на цыпочки, поцеловала меня, втянув в рот мой язык.

Черт, какой же у нее приятный вкус.

Перья ее маски защекотали мою щеку.

– Три, – упрямо повторила она.

Покрыв мою шею быстрыми поцелуями, она прижала ладонь к ширинке, щупая меня сквозь ткань. Я оглянулся через плечо на темное окно. Там уже могли сидеть зрители, гадая, что будет дальше. А, возможно, мы были одни здесь, в самом конце коридора. Но идея, что мы не одни,даже просто возможность того, что другие смотрят, как ее руки скользят по мне… Впервые я понял, как секс со мной у всех на виду позволял Саре быть той, кем она хотела быть. Она могла играть. Могла быть дикой, безрассудной и идти на риск.

И я тоже мог. Тут я, наконец, мог быть мужчиной, отчаянно влюбившимся в первый раз в жизни.

– Ты действительно хочешь заняться сексом здесь? – спросил я, внутренне вздрогнув от собственной прямоты.

Но она кивнула.

– Я просто нервничаю. Что немного глупо, учитывая нашу историю.

Рассмеявшись, Сара протянула руку и легонько царапнула мой живот. Черт. Никогда прежде я не ощущал такой сокрушительной смеси из желания защитить кого-то, обожания и неистового стремления полностью обладать физически. Она была прекрасна, она так доверяла мне – и была совершенно и только моей.