– Вы можете дать мне досье обеих?

– Сегодня вечером их вам привезут, – сухо ответил Циннер. – И эту магнитофонную запись. Утром ее заберут.

– Хорошо. Тогда я пойду, – она поднялась. – Кстати, я хотела спросить, вы уже отправили этого мальчика? Не делайте вид, что вы меня не поняли. Я говорю про Андрея. Про Камышева.

– Он должен уехать завтра, – вспомнил Циннер, – а почему вы спрашиваете?

– Мне просто интересно, – пожала она плечами. – Кажется, вы мне говорили, что он уже уехал?

– Может быть, – небрежно бросил Циннер, – я не помню. Но сейчас это не имеет никакого значения. Если Рашковский уедет, Камышев может остаться и в Москве. Он тогда никому не опасен.

– Да, конечно. – Она повернулась к выходу. Затем вдруг резко обернулась: – У вас есть его домашний адрес?

– А вы как думаете?

– Дайте мне этот адрес. Он ведь все равно завтра уезжает. Вы мне соврали, вы говорили, что он уже уехал.

– Вы путаете, – сухо заметил Циннер, – я говорил, что он уедет, но я не говорил, что он уже уехал.

– Итак, адрес.

– Фрунзенская набережная, – Циннер назвал номер дома и квартиры.

– До свидания. – Она вышла из комнаты, мягко закрыв дверь.

Она с трудом досидела до шести часов вечера. Выйдя с работы, села в свою машину, привычно проверяя, нет ли за ней наблюдения. Наблюдение имелось, но это были подстраховывающие ее офицеры. А вот обычные боевики Кудлина в этот вечер отсутствовали. И это было обиднее всего. Получалось, что Циннер прав. Она провела свой разговор с Журавлевым в слишком откровенной манере. Не следовало себя так вести. Нужно было прислушаться к рекомендациям хитрого Циннера.

Дома ее ждали материалы, которые она заказала. Но в этот вечер ей не хотелось ничего просматривать. Она прошла в ванную, приняла душ. Затем прошла в спальню, переоделась во все новое. Комплекты новой одежды были сложены в ее шкафу. Кажется, он говорил, что в брюках она выглядит моложе. Кажется, однажды он сказал именно так. Она вышла из дома. Следовало вспомнить все навыки, которые она применяла много лет. Следовало вспомнить то, чего она никогда не могла бы забыть.

Наблюдатели следили, стараясь не попадаться на глаза. Она вошла в метро, и началась странная игра, ей удалось почти сразу оторваться от офицеров МВД. И через полчаса, убедившись, что за ней никто не наблюдает, она вышла на «Фрунзенской». Дом она нашла почти сразу. Потом пришлось ждать во дворе минут двадцать, пока кто-то из соседей не набрал код входной двери. Она вошла в дом, поднялась на восьмой этаж. Сердце колотилось так сильно, что она даже испугалась. Такого чувства она не испытывала давно. Она словно помолодела на двадцать лет.

Она позвонила в дверь. Довольно долго ждала. Уже собиралась уходить, но позвонила во второй раз. За дверью наконец раздались неторопливые шаркающие шаги.

– Кто вам нужен? – спросила женщина из-за двери. Сомневаться было невозможно. Голос дребезжал, это была бабушка Андрея.

– Извините, – она даже удивилась своему голосу. – Здесь живет Андрей Камышев?

– Здесь. Но его нет дома, – сказала женщина, – а что ему передать?

– Ничего. – «Какая я дура, – с горечью подумала Марина. – Разве может молодой парень сидеть вечером дома. Какая я дура!» Она повернулась и стала спускаться по лестнице. Седьмой этаж, шестой, пятый. На пятом этаже она остановилась. Навстречу поднимался Андрей. По необъяснимой случайности он не вошел в лифт, пропустив в кабину соседей. Они встретились на площадке пятого этажа.

– Вы… – пробормотал Андрей, – вы… ты… вы…

Она молча смотрела на него. Очевидно, в ее взгляде мелькнуло что-то такое, что он шагнул к ней и принялся лихорадочно целовать ее лицо, глаза, шею. Она не сопротивлялась. Ей было хорошо. Очень хорошо. Она только поворачивала голову. Он целовал ее, словно забыв обо всем на свете. Внизу прогрохотал лифт. Он взял ее за руку и, ни слова не говоря, повел наверх. Она послушно и покорно пошла, также не сказав ни слова.

На восьмом этаже он достал ключи, осторожно открыл дверь, и они вошли в квартиру в полной тишине.

– Это я, – крикнул Андрей кому-то, увлекая Марину в свою комнату. Она не сопротивлялась, удивляясь своему состоянию. Войдя в комнату следом за ней, он запер дверь изнутри и снова бросился к ней. Поцелуй был вызывающе долгим, словно он только этого и хотел. Ей даже стало стыдно. Неужели она должна что-то предпринять? Но он внезапно отпрянул от нее и, глядя ей в глаза, осторожно протянул руку, тронув верхнюю пуговицу на ее брюках. Она задержала его руку, словно возражая. Он поднял глаза. Почему-то в них были слезы. Это был такой умоляющий взгляд. И вместе с тем такой настойчивый. Она медленно убрала руку. Он, все еще не веря своему счастью, держал руку в нескольких сантиметрах от нее, не решаясь ничего предпринять, замерев, словно околдованный.

«До чего я дошла», – почему-то мелькнула отчаянная мысль, и она вдруг решительным движением сама расстегнула брюки, которые упали на пол.

В этот вечер она была по-настоящему счастлива. Она доставляла удовольствие молодому человеку и, чувствуя его обжигающую страсть, видя его счастливое молодое лицо, ощущала себя молодой и желанной, как много лет назад. Может быть, высшее наслаждение в интимной жизни – это умение получать удовольствие от наслаждения партнера. В этот вечер она была женщиной, которую любил молодой человек. В этот вечер она была как бы матерью, которая прощала все своему сыну. В этот вечер она была горячо любимой и любила сама.

Два дня Цапов скрывался на новой квартире. В первый день он просто отсыпался, пока вечером не позвонил связной, предложив Цапову не выходить из дома. В холодильнике Константин нашел сыр, молоко, банку соленых огурцов, банку шпротов, даже два яйца, которые он отварил. Правда, хлеба в доме не было, и ему пришлось довольствоваться тем, что оставил, очевидно, предыдущий агент. В двухкомнатной квартире не было книг, и ему пришлось смотреть телевизор, чтобы хоть как-то скоротать время. Довольно скоро он заснул в своем кресле и проснулся от довольно настойчивого звонка в дверь.

Поднявшись, он протер глаза и прошел к двери, осторожно посмотрев в «глазок». Увидев посетителя, он явно удивился.

– Ничего себе, – пробормотал он.

За дверью стоял сам Игорь Николаевич. Никогда прежде генерал не являлся на конспиративные квартиры для встреч с агентами. Даже с такими ценными, как Цапов. Это было слишком рискованно. Такие встречи проводились только в первый день, когда генерал давал конкретное задание и формулировал задачу. Да и то не всегда. Но за дверью точно стоял Игорь Николаевич собственной персоной, и Цапов быстро отворил дверь.

Гость вошел с двумя тяжелыми пакетами продуктов.

– Возьми, – сказал он, отдуваясь и протягивая пакеты Цапову, – у тебя здесь лифт не работает, пришлось тащиться наверх с этими чертовыми пакетами.