В руке Скотт держал нож. Тот же нож, что дала ему Брук тем утром, когда вывела его на улицу, как только машина Джона выехала с подъездной дорожки, тем самым приводя в действие их план.

— На всякий случай, — сказала она, поцеловав его в лоб. Они не обсуждали, что включал в себя «всякий случай», но убить Рэндалла Томпсона было вполне веским поводом пустить его в дело, и Брук гордилась бы им. Если бы Джон Эбботт действительно любил свою жену, он бы сам разобрался.

Но он этого не сделал, и теперь этот подонок подал в суд на Скотта, его родителей и полицию и собирался заполучить десять миллионов долларов, если верить юристам.

Все должно было случиться не так. Не этого хотела Брук. Она рискнула всем и проскользнула в дом своего насильника, подсунув коробку сувениров ему под кровать. Это она спланировала все так, чтобы этот мешок дерьма наконец-то получил по заслугам. Это она доверилась учителю, но взамен лишилась девственности.

Учитель изнасиловал Брук. Изнасиловал ее без презерватива, и когда у нее случилась задержка, ей пришлось рассказать все матери, которая ей не поверила, но все равно оттащила в клинику и унижала всю процедуру прерывания беременности.

Брук рассказала Скотту, что ей никто не верил. Девочки в школе называли ее шлюхой. Все отмахнулись от ее истории, даже родители. Ей пришлось остаться в классе Рэндалла, сидеть в первом ряду и весь семестр ощущать на себе жар его взгляда.

Он сделал это с ней и с другими и никогда не платил за свои поступки — не до нынешнего момента. Скотт обошел дом и добрался до заднего входа. Рэндалл засмеялся. Возле Скотта с лязгом ожила установка кондиционера.

Скотт вспомнил Брук, ее мягкие волосы, которые спадали на его лицо, когда они целовались. Он прошел по узкому боковому крыльцу и потянулся к дверной ручке.

— Скотт.

Он подпрыгнул и повернулся, оборонительно подняв кулаки. Замерев, он вгляделся в темный двор. Маленькая фигура в голубом велюровом костюме подошла ближе, и он уронил руки.

— Мам, что ты здесь делаешь? — прошипел он.

— Отдай нож, — она забралась по ступенькам на промокшее деревянное крыльцо и бросилась вперед, отбирая у него нож прежде, чем он мог крепче в него вцепиться. — Мы едем домой.

— Нет, — он потянулся за ним, но она отступила со строгим, не допускающим споров выражением лица. — Ты не знаешь, что он…

— Расскажешь мне об этом по дороге домой, а потом мы найдем решение — вместе. Но если ты зайдешь в чужой дом с ножом, это точно закончится плохо, а я ТЕБЯ БОЛЬШЕ НЕ ПОТЕРЯЮ, — ее тихий голос задрожал, и он не смог выдержать слез, навернувшихся на ее глазах.

Тоненький смех послышался из окон, и он оглянулся внутрь, где Рэндалл продолжал есть, понятия не имея о происходящем на его крыльце разговоре.

— Пойдем, — приказала она, схватила его за предплечье и потянула с силой, присущей женщине в два раза больше нее. — Пойдем в машину, и ты мне все расскажешь.

Он не хотел ей все рассказывать. Он хотел Брук и ту жизнь, которую они планировали, и не мог вынести больше ни минуты, в течение которой мамы говорила о ней ужасные вещи. Мама ненавидела Брук, которая ее даже не знала. Не понимала, что Брук его защищала, заботилась о нем. Что Брук его любила.

Когда он пытался это объяснить, мама смотрела на него как на сумасшедшего.

Она потянула его за руку, но он воспротивился, снова взглянув в окно, за которым Рэндалл Томпсон открывал бутылку пива. В один последний миг он подумывал вырваться и выбить дверь. Обхватить руками его толстую старую шею. Сжимать, пока его лицо не станет фиолетовым и на губах не вспенится слюна.

Она подумал об этом, насладился этим, а потом пошел за матерью к машине.

* * *

ДВА МЕСЯЦА СПУСТЯ

Сигнал входящего сообщения зазвенел посреди долгого и неинтересного пересказа Лилы Грант о просмотре Nexflix прошлым вечером. Я взглянула на телефон, не узнала высветившийся номер и снова переключилась на нее.

— Значит, загвоздка в том, что он на самом деле ее отчим, но вы не понимаете этого до последней сцены, когда он достает пистолет и стреляет ей в лицо! — она так округлила глаза, что я увидела блеск фиолетовой подводки.

— Интересно, — сказала я. — То есть, вы бы порекомендовали этот фильм? — я нарисовала декоративную рамку вокруг названия фильма в блокноте.

— Ну, нет. Раз вы уже знаете, что случится, — она расстроилась, а затем снова оживилась. — Говорят, полиция наконец-то расследует дело Рэндалла Томпсона, который развращал учеников.

— Да, я слышала об этом.

— Я думаю, очень круто, что все мамы жертв Кровавого Сердца объединились и создали фонд защиты жертв. И они, типа, расследуют старые преступления? — она вперилась в меня взглядом.

Не уверенная, как правильно ответить, я кивнула:

— Да. Это очень хорошо.

Так и было. Я внимательно следила за новостями и видела сильное положительное влияние, которое возымело это некоммерческое объединение, — не только среди жертв, но и между собой. Они чувствовали себя бессильными во время похищения сыновей, а потом скорбящими и одинокими после обнаружения их тел. Но теперь они объединились ради общей цели — помочь тем, кому не дают голоса, и добиться правосудия. Организация была внушительной, хорошо финансируемой, и они приняли игнорируемых обвинителей Рэндалла Томпсона в качестве первых бесплатных клиентов.

— Знаете, Сара училась в школе Беверли.

Ах, да, Сара. Ужасная сестра брата, достойная убийства.

— Мы следим за новостями о деле в соцсетях.

Я подождала комментария о том, как она пытала Сару ради информации или планировала намотать провод компьютера на ее шею, но она молчала.

— Это хорошо, — произнесла я. — Вместе? Или…

— О, нет, — она покачала головой. — То есть, она живет аж в Пасадене. Но мы переписывались на этот счет. Она хочет поехать на первое слушание со мной. Он не был ее учителем, но она там училась и видела его в коридорах, ну, каждый день. Кроме того она знала Джейми Хорас — которая была одной из жертв — лично. Они вместе были чирлидершами, практически лучшими подругами, — она просияла. — Я пригласила Джейми в друзья на Facebook, и потому что мы с Сарой там друзья, а я не какой-то случайный преследователь, она меня добавила, — она обернула прядь волос вокруг пальца. — Так что это круто, потому что у нее есть эта связь, а у меня связь с вами… то есть мы обе, типа, очень увлечены делом.

Я переварила подслащенную кучу мусора и не смогла не отреагировать:

— Значит, вы нашли общий язык с Сарой?

— Да. Думаю, я уже прошла ту стадию, где хотела ее убить, — она нахмурилась. — Я не перестану ходить на консультации, вы не подумайте. У меня есть и другие проблемы, если это…

— Я рада, что у вас нет позывов к насилию, — подняла руку я. — На консультациях мы можем говорить обо всем, что вам угодно.