Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— О, хорошо, — она немного подпрыгнула на стуле, и я поборола желание улыбнуться. Несмотря на некоторую нелепость, лила была приятным взрывом невинности в дни, теперь полное тьмы. Моя профессиональная репутация, которую я считала обреченной, на самом деле выросла в месяцы после разоблачения Кровавого Сердца. Я дала десяток интервью на телевидении, отклонила два предложения на издание книги, и у меня был список ожидающих клиентов, которым не терпелось поговорить о внутренней агрессии. Для меня было разнообразием сидеть с Лилой и обсуждать фильмы, сплетни о звездах и прогресс ее дочери. Мэгги теперь регулярно посещала психотерапевта и шла на поправку.
Несколько минут спустя я провела Лилу до двери и помахала на прощание, передав ее Джейкобу, который заслуживал золотой медали за подлизывание. Вернувшись к столу, я взяла телефон и проверила сообщения. Послание с неизвестного номера было коротким.
Давно не общались. Надеюсь, у тебя все хорошо. — Роберт.
Я уставилась на сообщение, не зная, как ответить. После того, как он покинул мой дом в тот судьбоносный вечер, он исчез. Ни сообщений, ни звонков, и — я поискала в Интернете — его биография исчезла с сайта фирмы. Когда меня победило любопытство, я поехала в офис в Беверли-Хиллз и поднялась на его этаж. Выйдя из лифта, я с удивлением увидела, что на сверкающих стеклянных дверях нет знакомого имени, а в его старом кабинете теперь сидит женщина.
Я не ездила к нему домой. Я и без того слишком далеко зашла, сунувшись в его офис. Я подумала, что если Роберт Кевин хотел поговорить со мной, он бы мне позвонил. И теперь это случилось. Вроде как.
Я положила телефон на стол и отодвинула его подальше. Я не знала, как ответить на сообщение, и вихрь бабочек, проносящийся в груди, точно не был хорошим знаком. Он пришел ко мне домой, чтобы меня убить. Хотя надо признать, он этого не сделал — но что, если бы я не убедила его в своей невиновности?
Некоторые люди не опускались до убийства. Но опять же, смерть ребенка кого угодно могла заставить утратить рассудок. Я не винила его за убийство Джона Эбботта, как и за то, что он обратил злость и ненависть на меня, когда посчитал, что я сознательно позволила его сыну умереть.
За последние три месяца расследование тщательно разобрало каждое мгновение мрачной истории Джона и Брук. Я передала свои записи, какими бы бесполезными они ни были, и отсидела часы допросов. К счастью, власти поверили моей истории и не выдвинули обвинений за воспрепятствование правосудию, быстро переключив внимание на разрастающиеся ужасы вокруг Джона и Брук Эбботт.
Убийства Кровавого Сердца не были их первыми преступлениями. Первым был одноклассник Джона из старшей школы, который — по моим догадкам — насиловал Джона Эбботта. Аудит аптеки Джона обнаружил огромное количество неправильно оформленных и присвоенных рецептов, а также связь между жертвами. По меньшей мере у четырех подростков из шести имелись выданные в аптеке «Брейерс» действующие рецепты.
Взяв телефон, я обдумала ответ. Какой вред от одного простого сообщения?
У меня все хорошо.
Вот. Никто не мог назвать это флиртом. Я уронила телефон в сумку и подкатилась ближе к столу, поклявшись ответить на все накопившиеся письма прежде, чем снова проверю телефон. Из сумки послышалось тихое жужжание.
Ладно, четыре новых письма. Я щелкнула на одно, прочла первый абзац дважды, потом сдалась и достала телефон. Откинувшись в кресле, я открыла новое сообщение.
Давай выпьем и обменяемся новостями.
Выпьем. Звучало так просто, так невинно. Я напечатала ответ прежде, чем могла передумать.
Давай. Когда?
Мы встретились через два дня в украшенном свечами баре на Саут-Беверли Драйв, перед которым стоял «Бугатти», а у хостесс брильянтов и пластических операций было больше, чем здравого смысла. Он уже сидел на золотом табурете у бара, и я задержалась, прежде чем подойти, потому что не была уверена, он ли это.
За три месяца Роберт Кевин стал другим человеком. Его короткая борода теперь была густой и хорошо сочеталась с коротко остриженными, прорезанными сединой волосами. Он загорел, а в глазах присутствовало новое живое свечение, которого раньше не было. Он был в рубашке для гольфа с воротником и синих шортах с вышитыми на них маленькими китами.
— Вау, — я остановилась возле него. — Ты выглядишь… по-пляжному, — я оглядела свой наряд. На мне все еще был синий костюм и светлые туфли на каблуках, в которых я пошла в офис. — Мне, наверное, стоило предложить более неформальное место. И переодеться.
Он встал и подался вперед, бегло поцеловав в щеку. Его борода странно ощущалась на коже, и от него пахло кокосами и мылом.
— Ты мне такой нравишься. Хотя… — он указал на свободный табурет рядом. — Я бы хотел, чтобы ты распустила волосы, — он потянул за низко собранный пучок, и я отмахнулась от его руки, раздражаясь из-за того, что он украл заколку.
— Я бы хотела увидеть тебя с меньшим количеством волос, — я нахмурилась. — Что за образ пещерного человека?
— Я выбросил бритву, когда избавлялся от костюмов, — улыбнулся он, подергав короткую бороду. — Тебе не нравится?
— Выглядит ничего, — нехотя сказала я, беря барную карту. По правде говоря, выглядело хорошо. Очень хорошо. Вплоть до «расплавлю твои трусики» хорошо. — Как к этому относятся клиенты?
— Не знаю. Я бросил офис и переехал на пляж Венис. Я нашел нуждающийся в ремонте дом у воды и занялся реновацией, — он потянулся к моей руке, но я ее убрала. — Ты, кстати, ошиблась.
— Шокирующе, — отозвалась я с каменным лицом. — В чем?
— Моя золотая рыбка еще жива.
— Ты забрал ее домой? — рассмеялась я.
— Ага. Отдал ей гостевую спальню. Она помогает мне с обустройством дома. Похоже, ей нравится жить на пляже.
— Тебе, кажется, тоже, — он казался более расслабленным, сбросившим окутывавшее его напряжение.
— О, я обожаю Венис. Я всегда говорил себе, что на пенсии перееду на Карибские острова, но… — он пожал плечами.
— Обошлось без экстрадиции? — сухо спросила я.
Он засмеялся:
— Ну, нет, но у меня были куда более благородные причины для сомнения.
Я поймала взгляд бармена и заказала водку с тоником.
— Да?
— Ну, ты здесь.
Я помолчала в замешательстве.
— И?
— И у нас незаконченные дела, — он поглядел на меня. — Как думаешь, сможешь втиснуть еще одного клиента?
Я посмотрела на меню:
— Знаешь, проработка скорби — это не моя специальность. Мои клиенты обычно немного помрачнее.
— У меня есть пара скелетов в шкафу, — признал он.
— И они бреются.