Ох, и погуляли! Но всё чинно-благородно было.  В первый день за невестами съездили, в храме благословление богов через жреца вняли, у порогов отчих родительские наказы выслушали. Как ни злился на сына Радим, но против устоев старинных пойти не посмел. И хлеб молодым вручил, и наказ зачитал.

Потом гостей к столам позвали да потчевать стали. «Горько!» кричать не принято, как и целоваться прилюдно. Только на клич «Слава!» вставали новобрачные и в пояс гостям кланялись. На вечерней зоре подъехали три повозки, дабы молодых по домам развести, где они завершили обряд свадебный и познали друг друга.

На другой день новоиспечённых супругов поздравляли да подарки вручали. За спиной у каждой пары стояла телега, куда подношения складывали. Чего только не дарили! Одежду и обувь, украшения и ткани, утварь различную и постельные принадлежности, живность мелкую и инструменты рабочие. Всё сгодится молодой семье, несмотря на приданое жены и выделенную часть от родителей мужа.

В третий, завершающий день свадебного торжества, свекровь переплетала снохе косу, обвивая пряди лентами с символами нового рода, с оберегами и амулетами заговорёнными. После покрывала платом бабьим, передавая убор девичий следующей по возрасту в семье родительской.

Каждый день ели и пили, пели и плясали, соревновались в ловкости и силе, молодёжь знакомились под присмотром родительским, а те приглядывались к кандидатам в мужья-жёны для детей своих.

Всё бы ничего, но больно уж утомительно три дня праздновать. Хорошо, что нечасто такое бывает.

Вспоминала я об этом, присматривая, для кого что купить, да красиво в коробочки уложить.

Новолетье хлопотный праздник.

Традиционное праздничное угощение Новолетья – блины, сочиво, соленья разнообразные и свежеиспечённый нарядный каравай. Ещё и гусь. Несчётное количество безвинно убиенных птиц съедалось в эти дни. Наш домовой был ярым поклонником обычаев, и сейчас на кухонном столе красовалась безголовая тушка, нафаршированная приваренной до полуготовности перловкой с яблоками и орехами, обмазанная смесью мёда с топлёным маслом и полностью готовая для запекания.  

– Зачем нам гусь? – «выговаривала» я Душану. – Курицы бы вполне хватило на троих.

– Не расстраивайся, стрекозка, – как чёрт из табакерки возник рядом Ерофей. – Что не съедим, я с собой в Академию заберу. Мы с парнями вскладчину второй день праздника отмечать будем.

Появление жениха отвлекло меня от кулинарных дел  и дало возможность задать мучающий меня вопрос. Я резко развернулась и ткнула парня пальцем в грудь:

– Ты когда научился меня «слышать»?

Тот легкомысленно плечами пожал:

– Со второго курса у нас ментальную магию преподают. Предмет новый, сложный. Раньше его в Академии не изучали. Не каждому дара хватает одолеть сию премудрость. Тренироваться много надо, но мало кто соглашается, чтобы его «читали». Мне же всегда хотелось понимать тебя без записок. Вот я когда домой приходил, на тебя и настраивался. Сначала плохо получалось. Потом лучше стало. Поначалу «слышал» только когда ты на меня смотрела. Сейчас без разницы, как стоишь. Хоть боком, хоть спиной. Ты очень «громко» думаешь. Правда, когда далеко, то совсем не чувствую. Как сегодня было.

Парень очень переживал, что не смог защитить меня от гадких девок, и уже который раз винился за это.

– Обещал же никому не дать тебя в обиду, а сам… Как дитё малое лошадками соблазнился.

– За ребятишками тоже пригляд нужен был, – успокаивала я Ерофея, но его мои доводы мало утешали.

– Хозяйка, хлеб в печь ставить пора! – позвал домовой, управившийся с гусем.

Вот кому некогда и незачем было предаваться душевным терзаниям, ибо твёрдо был убеждён наш домашний дух в том, что любая хандра – от безделья.

Каравай во все времена не просто хлеб. Это символ жизни, благополучия и достатка – всё то, что вмещает в себя Солнце. Поэтому и выпекают его круглым и никак иначе. Душан ловко скатывал из дрожжевого теста небольшие шары и выкладывал их на противни, чтобы перед выпечкой колобки приняли форму классического каравая. А я из простого постного теста лепила колосья, собирала их в миниатюрные снопики, вырезала листья, цветы, бордюрные косы и ажурные полоски. А после на смазанные желтком хлеба лепили приготовленные украшения, как того душа хотела.

– Красиво получилось, – похвалил совместную работу домовой, и я с ним согласилась. – Пусть расстоятся немного, и в печь.

Направилась было в свою комнату, чтобы отдохнуть недолго и подумать о происшествии на площади, но в двери кто-то постучал. Вот не пойму, что за необходимость биться так, словно в доме глухие живут, попеняла я неизвестному гостю, но даже не подумала выходить в прихожую. Понадоблюсь – позовут.

Позвали.

– Дарья, тут в тебе нужда. Собирайся, – заглянул дед на кухню.

На крыльце топтался вчерашний воин, сопровождавший царицу, а сама она осторожно выглядывала из окна кареты.

– Будь здрава, барышня! – слегка склонил голову охранник. Я сделала книксен. – Государыня Анна тебя к себе требует.

Набрасываю на плечи душегрею и легко сбегаю по ступенькам навстречу открывающейся дверце. Приседаю в низком почтительном реверансе.

– Оставь церемонии, Даша! Мне срочно помощь твоя нужна, – строго объявляет царица и жестом приглашает в карету. И как только я села на откидную скамейку напротив, сказала: – Вот что. Мне нужно накраситься так, как вчера было. Бал через час. Успеешь?

Киваю. Успею, конечно. Рисую в воздухе ключ, показываю на дом деда, а потом изображаю двумя пальцами быстрые шаги.

– За ключом сбегаешь? – с улыбкой озвучивает расшифровку моей пантомимы Анна.

Киваю и показываю в сторону выхода – я пошла?

– Поторопись, – подгоняет царица.

Рассматривая в зеркале результат моей получасовой работы, государыня засыпала меня вопросами:

– А где ты притирания берёшь? Сама делаешь? А из чего? Девок моих сможешь научить такие делать? Нет? Продавать будешь? И красить научишь?

Я только успевала или кивать, или отрицательно головой качать. Средства делаю сама, из чего – секрет, учить изготавливать никого не собираюсь, продавать, конечно, буду и красить научу. Кстати, сделала себе зарубку – немного позже можно обучающий курс организовать. Думаю, боярыни не скупясь заплатят, чтобы их служанок научили новыми притираниями пользоваться.

Долой клоунскую раскраску на женских лицах! Даёшь натуральный макияж!   

– Хорошо у тебя, Даша, но пора мне, – отложила зеркало Анна. После чего, словно только что вспомнила, достала из напоясного кошеля серебряный кругляш с ушком. Медаль, что ли? – Это ярлык мой. Носи на виду, чтобы каждый знал, с кем дело имеет. Не желаю повторения сегодняшней безместной* свары. – Заметив, как удивлённо взметнулись мои брови, царица с едва уловимой хвастливостью сказала: - Да, мне уже доложили. Это подстроила боярыня Луготинская, желая за несговорчивость твою отплатить. Девок подручных боярышнями нарядила, растетёха*, с наказом ославить прилюдно. Спасибо Мирослава рядом случилась.