Трёхглазого мага оторвало от земли, швырнуло прочь, покатило. Примятый снег окрасился алым, а три стрелы обернулись змеями, обвившими призрачные кольца вокруг тела колдуна.

…А меч кора Дарбе вновь шипел и крутился над головой северянина; и распавшийся было огненный шар складывался вновь. Полыхающие брёвна послушно поднимались с земли, громадный клубок вторично нацелился на ворота крепости.

Метхли хрипел, тщась разорвать удушающие кольца. Алиедора с презрением подумала, что эта магия, наверное, не очень-то сильна, если не может прямо и просто убить того, на кого нацелена. Обязательно надо «задушить».

Трёхглазый чародей трепыхался всё слабее.

Волоча ноги, доньята подошла к нему, села на корточки. И, словно малыш, привлечённый весёлым треском пламени в очаге и огненными языками, такими красивыми, словно живыми, — сунула руку прямо в серебристое сияние, составлявшее тело одной из терзавших Метхли змей.

Приятное тепло, лёгкое покалывание. Искры втягивались в обнажённую, блестящую от обильно намазанного жира кожу. Вспухали синеватые жилы, словно кто-то провёл кисточкой от кисти вверх до локтя и ещё выше, к плечу.

Тепло обернулось жаром, Алиедору бросило в пот. В висках застучало, зло и нетерпеливо. Вбиравшие серебристую пыль пальцы дрожали, под грязными и обломанными ногтями проступила кровь. Густо покрывавшая тело мазь северян начала вдруг пузыриться, словно масло на раскалённой сковороде. От зловония Алиедора едва не лишилась чувств — она, привыкшая, казалось бы, уже ко всему!

Пузыри на собственных руках. Огонь внутри, жгучий, но не сжигающий. Карминная окантовка ногтей. Последняя серебряная звёздочка исчезла, втянувшись в руку Алиедоры, и в тот же миг трёхглазого мага Метхли скрутило в приступе жестокой рвоты.

Его выворачивало наизнанку — хорошо знакомым доньяте жёлтым гноем. Внутри чародея и впрямь была Гниль; а оставалось ли хоть что-нибудь, кроме неё?

Всхлипывая и пытаясь утереть перемазанный дрянью рот, Метхли отполз в сторону. Повалился на бок, таращась на девушку широко раскрытыми, полубезумными глазами. Третье око мага, напротив, закрылось, закатившись вверх.

Вдали по-прежнему близился к городским стенам огненный клубок, достигший высоты зубцов. Магики короля Семмера отчего-то бездействовали, стрелки, наверняка вставшие к бойницам, тоже.

— С-спасибо, — не то прошипел, не то прохрипел Метхли. — Ты… вобрала заряд. Выпущенный в меня заряд… моя защита не выдерживала, ещё немного — и они добрались бы, дорвались… Ты меня спасла, благородная доньята.

Алиедоре было абсолютно наплевать на дёргающегося в корчах чародея. На его благодарности или же проклятия, буде они бы воспоследовали. Кровь кипела от впитанной магии, весело мчалась по жилам, и доньята знала теперь — это только начало. Это лишь краешек того истинного, что ожидает её, когда она пройдёт испытания. Разумеется, она никого не собиралась спасать, и уж тем более Метхли, своего мучителя, пусть даже и подневольного.

Тем временем огненный клубок, точнее, огромный огненный ком докатился до ворот Меодора. Маги короля Семмера, долго не проявлявшие себя, наконец очнулись — перед пламенным шаром, где мелькали, словно спицы чудовищного колеса, пылающие брёвна, внезапно выросла стена. Вернее сказать, не стена, а полупрозрачная жемчужная завеса, слегка колышущаяся, словно поверхность воды под лёгким ветерком. Огонь столкнулся с ней и рассыпался. Обломки брёвен так и брызнули в разные стороны, головни летели на полные триста шагов, оставляя за собой дымные дуги.

Кор Дарбе не остановился, не замедлил шага.

Алиедора смотрела.

Рядом шевелился, хрипел и хлюпал трёхглазый волшебник, стараясь прийти в себя и подняться.

С небес глядел Дракон.

— Всё это тоже не имеет значения, — сказал он. — У тебя в руках — сила. Шагни ещё ближе ко мне. Это совсем не страшно, хотя и больно. Но страх боли в тебе уже убили. Это хорошо.

Алиедора ничего не ответила парящему над полем боя чудовищу, видимому только ей. Не ответила, потому что в этот момент ворота Меодора сами распахнулись навстречу варварам. В проёме что-то тускло блеснуло: мерным шагом навстречу соратникам кора Дарбе двинулись боевые големы Навсиная.

— Вот так-так, — просипел Метхли. — Нам повезло, почтенная доньята. Высокий Аркан отозвался наконец. Смотри, здесь не меньше двух десятков, если не больше…

Големы шествовали в строгом порядке, разворачиваясь широким полукольцом и охватывая с боков клин северян. Алиедора, несмотря на расстояние, чётко видела, как вожак варваров перекинул меч из руки в руку.

Наверное, это был сигнал к атаке, потому что соратники Дарбе разом молча ринулись на железных чудовищ.

Големы, однако, не попятились и не стали избегать удара. Страха они не знали, и жуткая слава северных варваров была им нипочём. Защёлкали самострелы, дула пищалей окутались серым дымом, поднялись зазубренные мечи, двойные секиры, режущие диски и прочие смертоубийственные орудия. Алиедора заметила, что в рядах северян появились разрывы — не все стрелы и круглые пули летели мимо цели.

Впитанная кожей магия продолжала работать — Алиедора словно наяву видела натруженную работу тяг и шестерёнок под гнутой сероватой бронёй. Видела, как отщёлкивают дозаторы, засыпая тёмный порошок в воспламенительные каморы, как трудолюбивые поршни, напрягаясь, толкают заряды и вбивают пыжи. Откуда пришли эти диковинные слова, Алиедора не знала. Во всяком случае, механике её никогда не учили, а теперь эвон как!..

Двигались тяги, проворачивались шарниры, неживые руки вздымали жуткого вида оружие; а ещё миг спустя со строем железных солдат Навсиная столкнулась волна северных варваров, в последний момент взорвавшихся уже знакомым доньяте диким воплем, напрочь лишённым всего человеческого.

Железо спорит с железом, но с Камнями Магии спорят живые человеческие сердца. Сердца, гонящие по жилам кровь, смешанную… с Гнилью?

Или с кровью, что может обернуться ею? В отличие от того, что течёт по венам трёхглазого Метхли?

Големов было всего две дюжины. Варваров — три сотни. Три сотни заговорённых бойцов, кого не брали стрелы доарнцев, право же, не самых трусливых или неумелых вояк в Свободных королевствах.

Но железным солдатам Навсиная жизнь давало волшебство, едва ли уступавшее по силе тому, что защищало северян. Шестерни крутились, тяги тянули, эксцентрики толкали шатуны — машина работала, и северяне стали умирать.

…Кор Дарбе — видела Алиедора — ловким нырком ушёл от пронёсшегося над головой зазубренного лезвия длиной с обычное рыцарское копьё. Оттолкнулся от земли, прыгнул, рубанул, ещё не успев опуститься. Его собственный клинок дотянулся до головы голема, раздался густой и низкий звук, словно ударили в огромный колокол.

Стальное тело дрогнуло, покачнулось, но ноги-лапы с широкими ступнями держали крепко. Варвар извернулся по-кошачьи, подхватил меч двумя руками, снова ударил, метя в сочленение. Попал — клинок застрял в щели, из разруба засвистели струйки невесть откуда взявшегося пара. Голем споткнулся, заскрежетал сочленениями, огромный иззубренный клинок зашипел, рассекая воздух, и варвар вновь отпрыгнул.