Гарри прекрасно понимал, о чем она собирается попросить, но хотел, чтобы она произнесла это вслух.

– Что? – подтолкнул он ее.

Она взялась за пояс.

– Разве я не буду раздевать тебя? – прошептала она.

– А ты хочешь?

Она кивнула, уставившись ему в грудь.

– Да. Да, хочу.

Он развел руки в стороны.

– Ну тогда милости просим. Сегодня твоя ночь. – Он улыбнулся. – Я научу тебя всему, что люблю.

Эмма развязала пояс и взялась за края халата. Тяжелый шелк скользнул с его плеч и упал на пол. Она отступила назад, пожирая его глазами, но через несколько секунд он не выдержал.

– Дотронься до меня, Эмма, – прохрипел он. – Дотронься до меня.

Она положила ладошки ему на грудь.

– Я никогда не видела мужского тела. Только статуи.

Гарри резко вдохнул и запрокинул голову, стоило ей начать свои исследования. Она пробежала руками по груди и плечам, вниз по рукам и обратно, потом по ребрам и животу. Пальцы погладили его бока, она наклонилась и прижалась губами к его ключице. Тихо рассмеялась, обдавая теплым дыханием его кожу.

Что-то горячее сжалось в его груди, и это что-то не имело никакого отношения к разливающейся по телу страсти. Наивное восхищение, сквозившее в ее голосе, поразило его в самое сердце, подбросило вверх и поставило на вершину мира, заставив ощутить себя королем вселенной.

Она приподнялась на носочки и поцеловала его губы, мягкие, теплые, а когда она коснулась языком его языка, как Гарри показывал раньше, по его телу пошли волны удовольствия. Раньше из-за ее неопытности он всегда брал инициативу в свои руки, но теперь настал ее черед, и Гарри нашел сочетание невинности и соблазна очень возбуждающим. Слишком возбуждающим.

Затем ее руки проникли под пояс его брюк, и он понял, что пора брать руководство на себя. Если она будет продолжать в том же духе, все кончится слишком быстро. Он не позволит этому случиться. Ничего и никогда он не жаждал с такой силой, как сделать первый любовный опыт Эммы незабываемым.

– Довольно. – Он взял ее за руки и отвел их.

– Но ты говорил, что я могу делать все, что пожелаю. – Она опустилась на пятки с такой досадой, что он чуть не рассмеялся.

– Точно. – Гарри отпустил ее руки, встал на колени и взял ее ножку, чтобы снять ботинок. – Помнишь, ты хотела, чтобы я проделал все те вещи, о которых говорил? Я не все успел. Осталось кое-что еще, не говоря уже о тех замечательных вещах, про которые я не упоминал. Так что не спорь.

Он отбросил один ботинок и снял второй. Затем расстегнул подвязки и стянул чулки, медленно, как и обещал. По ее легкому стону и дрожи в ногах он понял, что ей нравятся его прикосновения.

– Гарри! О Боже!

– Когда-нибудь я обязательно пройдусь поцелуями вверх по твоим прекрасным ножкам. Но сейчас… – Он принялся расстегивать последний предмет ее одежды. – Сейчас у меня на уме совсем другое. – Встав с колен, он спустил с ее плеч сорочку и выпустил на свободу грудки. Эмма подняла руки, словно хотела прикрыться, но он не позволил ей сделать этого. Он взял ее за запястья, мягкий батист сорочки зацепился за ее бедра.

– Я говорил, что хочу полюбоваться твоими грудками, – напомнил он. – Позволь мне посмотреть.

– Они такие маленькие, – прошептала Эмма, разводя руки в стороны.

Они оказались чудесными. Он знал, что так и будет.

– Маленькие? Боже, Эмма, они безупречны. Да, маленькие, и кругленькие, и сладенькие, и беленькие, с изумительными розовыми сосочками… – У Гарри пересохло во рту, и он не сумел больше вымолвить ни слова.

Он оставил в покое ее руки и потянулся к грудкам. Он ласкал их, играл с милыми сосочками, проводя по ним подушечками больших пальцев, сжимая их. Она начала стонать, по телу пробежала дрожь. Он склонился, накрыл одну грудь ладонью, а вторую взял в рот.

Эмма вскрикнула, колени подогнулись. Он подхватил ее и удержал, язык обводил кругами ее сосок.

– Нравится, да?

– М-м…м-м…

Он рассмеялся и игриво укусил ее за грудь.

– Это значит «да»?

Она кивнула, издав сдавленный звук, запустила пальцы ему в волосы и притянула к себе, как будто хотела, чтобы он стал еще ближе. Он еще крепче обнял ее за бедра и принялся сосать грудь, как описывал в гостиной у миссис Моррис.

Пальцы Эммы вцепились ему в волосы, она начала поскуливать. Потом пошевелилась, бедра инстинктивно дернулись, но он крепко держал ее, прижимая к себе, не давая шелохнуться, желая воспламенить еще больше.

– Гарри… – простонала она. – О-о-о!..

Он еще мгновение поласкал ее грудь и сдался. Отодвинувшись, сдернул сорочку с ее бедер. Она переступила через нее, он отбросил сорочку в сторону и нежно подтолкнул Эмму к кровати.

– Возьмись за спинку, – велел он, и она повиновалась. Пальцы ее нащупали латунь и ухватились за нее.

Осыпая неторопливыми горячими поцелуями ее живот, он коснулся влажных каштановых кудряшек. Эмма задохнулась от неожиданности и сжала бедра, лихорадочно тряся головой, но он не собирался отпускать и тем самым лишать себя и ее удовольствия. И хотя Эмма Дав была самой грешной чертовкой из всех, кого ему доводилось встречать, хотя тело его горело в огне, хотя он весь дрожал и едва сдерживался, Гарри ни за что на свете не собирался пропустить эту часть прелюдии.

– Эмма, я должен сделать это. Я должен коснуться тебя там.

– Но, Гарри, даже я не трогаю себя там! – запричитала она, рассмешив его. – Ну, только в ванной. О нет!

Она дернулась, почувствовав на кудряшках теплое нежное дыхание.

– Позволь. Я. хочу этого, Эмма. Ужасно хочу. Я хочу потрогать тебя и поцеловать тебя там. Разреши мне.

– Ладно, – прошептала она, но так тихо, что он едва расслышал. Ее ножки немного раздвинулись, и он просунул руку между ее бедер.

Даже одно прикосновение стоило приложенных усилий. Он как будто, дотронулся до небес и застонал от несказанного удовольствия. Она была такая мягкая, такая влажная, ее запах сводил его с ума. Он погладил нежные, складочки пальцем, и ее тело ответило интуитивным движением. Когда же он коснулся языком, она закричала. Отпустив спинку кровати, Эмма зажала рот руками.

Он оторвал ее ладошки от губ и снова положил их на спинку, придерживая своей рукой, не давая ей заглушать свои стоны. Он вознамерился во что бы то ни стало научить ее получать удовольствие, отбросив глупую респектабельность, которой ей столько лет забивали голову.

– Эмма, Эмма, позволь этому случиться, – уговаривал он ее, касаясь губами кудряшек. – Просто отдайся ощущениям и позволь этому случиться.