Алик выскочил из-за двери. Не ожидавший его появления Грек, отшатнулся назад. Но тут же собрался кинуться на телохранителя.

– Во, а ты дружок откуда взялся? А, ну, стоять! – выкрикнул он. Но Алик скрутил из пальцев левой руки кукиш и поднес его к лицу усача. А правой размахнулся и саданул Грека в левый глаз. Еще не прошедший окончательно синяк, оказался вполне пригодной мишенью.

Грек отлетел вместе с пристегнутым к руке Карасем в комнату. Оба растянулись на полу, а Алик выскочил на лестничную площадку.

– Леша! – не своим голосом заорал Грек, схватившись правой рукой за подбитый глаз. – Ты где, Леша? Иди, отстегни мне наручник, я эту суку догоню. По больному глазу мне врезал, конь педальный. Убью, падлу! – орал Грек. Но к нему никто не шел. В спальне слышалась возня, шлепки хлестких ударов. Потом прозвучал выстрел.

– Ну ты, вставай! Чего разлегся? – толкнул локтем Грек перепуганного Карася. Когда он вместе с Карасем вошел в спальню, то Владик Иса и Олег Дуло уже лежали на полу. У каждого на руках наручники. Только Быку они теперь были уже ни к чему. Бык валялся на полу с простреленной головой. В руке он держал пистолет, но выстрелить так и не успел. Майор Туманов его опередил. А теперь стоял и смотрел, как Даша одевается, стыдливо отвернувшись от оперов.

– Лешка, отстегни ты от меня этого сопляка, – попросил Грек. – Из-за него я блок поставить не сумел. Висит на руке, как гиря. А этот гад видал, как меня саданул по больному глазу? – пожаловался Грек.

– Да, видал, – с неохотой отозвался Ваняшин, достал из кармана пиджака Грека ключ и расстегнул наручник на его левой руке.

– Федор, я тебе сейчас все объясню. Понимаешь… – Даша растерялась и потому не находила слов для объяснения. Кого угодно ожидала увидеть сейчас, но только не Федора. Не могла понять, каким образом он узнал, что она здесь. Хотя сейчас ей вовсе было не до пониманий. И вообще, хотелось ей сейчас только одного, упасть в кровать и заснуть, чтобы забыть весь этот кошмар. Забыть навсегда. С Федором лучше потом поговорить, когда он успокоится. Да и она тоже. А сейчас ей просто не найти слов для объяснения всего того, что здесь случилось.

Она заглянула Федору в глаза.

– Это совсем не то, о чем ты подумал, Федор. Уверяю тебя.

Он молча смотрел на нее. Но так продолжалось недолго. Губы его зашевелились, и Даша поняла, что он сказал. Он сказал – шлюха. Вряд ли кто-то еще расслышал это слово. А Даша услышала.

Федор повернулся и вышел из комнаты. А Даша заплакала от обиды. Человек, которого она любила, не захотел даже выслушать ее, понять. Да, только что его чуть не убил бандит, наставив пистолет, но ведь и ее, тоже хотели убить. И Федор не должен быть таким бесчувственным. Он говорит, что любит ее, только что это за любовь, от которой жить не хочется. Измучил он ее всю. А для чего тогда жить, если любимый человек тебя не понимает.

Даша посмотрела на лежащего рядом Глеба. А может там, где сейчас его душа, и не все так ужасно. Может и ей уйти? А Федор пусть остается. Он никогда не изменится. И вряд ли он будет чувствовать себя счастливым рядом с ней. Она вышла из комнаты. Увидела его сидящим возле телефонного аппарата. Он вызывал оперативную группу.

Даша подошла, положила руку ему на плечо.

– Федор, ты можешь меня выслушать? Я ни в чем не виновата. Пойми, наконец. Федор! Ну наберись терпения. Прошу тебя.

Он обернулся, но посмотрел не на нее, а мимо. И сказал негромко:

– Уходи. Я не желаю тебя видеть.

– Но я хочу тебе объяснить…

– Объяснять будешь следователю. Я не хочу тебя слушать. Уходи!

Вечером он пришел домой поздно. Дашу отпустили сразу. Задержанные Владислав Исаев и Олег Дулов дали показания, что должны были убить Шкультетского и Дашу. На Барика они не ссылались. Говорили, что такой приказ поступил от его телохранителя Алика. Но сомнений ни у кого не было, сам телохранитель до этого бы никогда не додумался.

Перед тем, как покинуть квартиру Глеба, где ее допрашивал следователь прокуратуры, Даша подошла к Федору. Теперь их жизнь целиком и полностью зависит от его решения. Ему решать, стоит ли возвращаться Даше в его квартиру. Она стояла, ни о чем, не спрашивая его. А он молчал. Точно не замечал ее присутствия. И тогда Даша повернулась и медленно вышла, едва заметно кивнув ему на прощанье. Но, кажется, Федор не заметил этого кивка.

Порывшись в кармане, Федор достал ключи и отпер дверь. Даша не вышла его встречать, как делала обычно. И Федор понял, что она ушла. Для верности открыл гардероб, проверить на месте ли ее шмотки.

Ее одежды не было. Он сел на пуфик, снял ботинки. Бросил их.

– Ну и пусть. Пожалуйста. Проживу и без нее, – сердито проговорил он, чувствуя, как паршиво на душе. Когда ее допрашивал следователь прокуратуры, Даша ни словом не обмолвилась, что живет с Федором. Федор так и не понял, или она хотела его оградить от неприятных вопросов прокурорского работника, или тут что-то было другое. А другое могло быть только то, что она тайно, за его спиной встречалась с этим прощелыгой Шкультетским. Жаль Федор ему раньше морду не набил.

Федор прошел в кухню, достал из холодильника бутылку водки. Из закуски ничего доставать не стал. Положил рядом пачку сигарет. Налил целый стакан, выпил его и, выдохнув изо рта горечь, закурил. И сидя, и глядя в темное окно, он размышлял о том, что в этой жизни ничего нельзя изменить. Все кем-то запрограммировано, скорректировано и отпущено сюда, на землю. А люди – всего лишь исполнители. И они не должны обсуждать приказы, посланные свыше. Федор вспомнил лозунг, что каждый человек – творец своего счастья, и на душе стало еще паршивей. Из него творец оказался никудышным. Он разучился прощать. Наверное, таким его сделала работа в ментовке. Он не мог прощать людям, совершившим зло. Привык к тому, что они должны понести за содеянное наказание. Ведь зло должно быть наказуемо. Так его учили. И он старался быть правильным ментом. И вот теперь не смог простить любимого человека.

Он налил еще стакан и выпил, чувствуя, что хмелеет, но вместе с тем, чувствуя и облегчение. Даже нашел в себе силы улыбнуться. И глядя на свое отражение в темном окне, сказал себе:

– Ну что, майор, привыкай-ка ты к новой жизни.

Утром Грек вызвал на допрос Владислава Исаева. Парень заметно нервничал. И было отчего, ту бабеху на даче завалил он. Теперь менты приплюсуют ее сюда и срок ему мотать до конца жизни. Повезло Алику, смотался под шумок, бросил всех. А ведь на эту квартиру он их затащил. Подонок. Сказал, что надо сделать одного козла и девчонку. Козла они сделали, а девчонку не успели. И хорошо, потому что теперь того козла менты тоже повесят на них. Но одного. А то бы двоих.

Грек сел рядом, хлопнул Ису по коленке, сказав:

– Ну что, Владислав, дрянь твое дело. Задержанный Дулов дал показания, что Шкультетского на тот свет отправил ты.