– А ты сама-то… Посмотри на себя. Спишь с ним. Ублажаешь старичка. Когда кругом полно молодых. Как это, по-твоему, называется? Молчишь? Конечно, ты у нас благородных кровей и проституткой себя не считаешь?

Девушка резко повернулась и так взглянула на Алика, что у того сразу закрылся рот.

– Запомни, говнюк. Я не проститутка. Нет. И когда-нибудь ты в этом убедишься. А может, и нет, – сказала она, вдруг уже повеселевшим голосом, притушила окурок и пошла в комнату.

– Я не знаю, в какую игру ты играешь, но я как-нибудь скажу Юрьичу… – бросил Алик ей в спину.

Взявшись за ручку двери, Лина обернулась.

– Я играю только в опасные игры, мальчик, – сказала и хлопнула дверью, отчего Алик разозлился еще сильней.

– Вот, сука штопанная! Забыла, как я тебя драл во все дырки. Подстилка. Чистюлю из себя строит, – проговорил он, с наслаждением ожидая того момента, когда эта сучка надоест хозяину. Тогда Алик отдаст ее на круг. И ее будут драть все, кому не лень. А потом ее закопают. Закопают живьем. Но перед тем, как засыпать ее личико землей, Алик помочится на него. За все ее подковырки, унижения, которые она отпускала ему с тех пор, как стала любовницей Баркова.

– Погоди, сука!

Лина лежала на кровати, уткнувшись головой в подушку, и плакала. Слышала, как в комнату тихонько вошел Барков, позвал ее:

– Линочка? Ты спишь, детка?

Алик стоял в коридоре возле двери. Хотел сказать, что эта противная девчонка, скорее всего, притворяется. Не могла она заснуть так быстро. Только что стояли с ней в коридоре. И вдруг ее сморил сон. Но разочаровывать хозяина не стал. И так уже не раз замечал, стоило ему заговорить о Лине то, что не нравилось старику, как тот сразу же делал ему строгое замечание. И охранник больше отмалчивался.

Лина нарочно притворилась спящей. Не хотела, чтобы Эдик увидел ее заплаканное лицо.

– Ну, спи, детка. Спи, – заботливо прошептал Барик и тихонько закрыл дверь. Потом сказал, рядом стоящему Алику:

– Сейчас мы с тобой поедем на одну встречу. Поедем вдвоем. Машину поведешь ты.

– Хорошо, Эдуард Юрьевич, – сказал Алик, в ожидании дальнейших распоряжений. И они последовали. Сначала вор зашел в свой кабинет, потом вышел оттуда с бумажным свертком. Алик догадался, это были деньги. Уложив сверток в карман, вор глянул на дверь спальни. Лина не вышла его проводить. Вор потоптался у двери, посмотрел на часы.

– Ну пошли. Этот человек ждать не любит, – сказал Барков, поторапливая своего охранника.

Встреча была назначена на одиннадцать тридцать в Успенском переулке возле сквера. Место неприметное. И Эдуард Юрьевич не сразу заметил стоящую возле сквера машину. «Фольксваген» почти не выделялся на фоне кустов и деревьев. А фонарь на столбе на этот раз не горел. И лишь когда его водитель моргнул фарами, Барков с Аликом заметили машину.

– О, да он уже здесь, – сказал Барик, доставая из кармана бумажный сверток с долларами.

Алик подогнал «Мерседес» и встал аккурат за «Фольксвагеном». Обычно разговор Барика с тем человеком происходил неизменно в его «Фольксвагене», но на этот раз традиция была нарушена.

Он подошел сам к ним. Барик услужливо отрыл ему заднюю дверь и он сел на заднее сиденье, сухо поздоровавшись с обоими. Вообще-то, Барков всегда предпочитал разговаривать с глазу на глаз, без посторонних. Поэтому покосился на Алика и тот, кажется, все понял. Взялся за ручку двери, но открыть ее не успел. Сзади раздался хлопок. Барик увидел, как Алик уронил голову на грудь, а лобовое стекло окрасилось его кровью. Резко обернулся.

– Ты что? – ядовито прошептал вор, медленно опуская руку к карману, где у него лежал небольшой «Вальтер». Вор редко брал его с собой. Предпочитал не носить оружия, полагаясь на охранника и судьбу. Но сегодня, почувствовал на сердце тоску. Когда зашел в комнату, где спала Лина, даже почему-то испытал трогательное желание попрощаться с ней. Но будить не стал. Уж слишком сладко она спала. И вот, оказывается, предчувствие не обмануло.

– Тварь продажная! Я же тебе столько отвалил денег, а ты решил от меня избавиться?

Человек державший в руке пистолет с навернутым на ствол глушителем, улыбнулся. Глаза хищно заблестели.

– Ты наделал много ошибок, вор. Их сложно поправить. Да и поздно уже. Ты же сам понимаешь. А, кроме того, трое твоих мудаков попали к операм. Если они на них надавят, а я уверен, что именно так и будет, твои ребятки расколются и с легкой совестью назовут тебя. А может, и уже назвали. Ни сегодня, завтра, тебя возьмут. А меня знаешь только ты. И я рисковать не хочу. – Он улыбнулся, а Барик почувствовал, что у него дрожат руки. Неужели, это конец? Столько сил было вложено в дело, и вдруг все рушится. Одной пулей, выпущенной из ствола этого негодяя, которому он вынужден, был доверять.

– Одумайся, – посоветовал вор, сейчас он вспомнил Лину, ее молодое, стройное тело. Как ему было хорошо с ней. Может, надо было бросить все, забрать со счетов свои деньги и уехать куда-нибудь к теплому морю. Сколько раз доводилось слышать выражение, что жадность фраера погубит. Но, оказывается, она с легкостью губит и жадного вора.

– Что ты делаешь? Не убивай меня. Хочешь, я передам все дела тебе и уеду? Только скажи одно слово.

– Не хочу, – помотал тот головой, не отводя пистолета от головы Барика. – Да и не реально все это. Ты же знаешь, я не могу заниматься такими делами. Я лишь могу присутствовать рядом, как тень. Но ты не переживай, я позабочусь о твоем магазине. И товар отыщу.

– Ты знаешь, про ту партию? Хотя, глупо тебя спрашивать об этом. Ты не тень, ты – спрут, который опутал всех нас своими щупальцами.

Человек сидевший сзади, расхохотался.

– Можешь считать меня кем хочешь. Сейчас, это уже не важно. Я же тебе сказал, ты мне больше не нужен, вор. – С этими словами он нажал на курок, и Баркова бросило к окну. Сделав еще каждому по выстрелу для верности, человек убрал пистолет в карман, потом обшарил карманы убитого вора, нашел бумажный сверток, развернул его. Увидев сто долларовые купюры, быстро завернул сверток и переложил его в свой карман. Потом достал носовой платок и им надавил на ручку. Он не хотел оставлять своих отпечатков пальцев. Без лишней суеты, и в то же время достаточно быстро, он пересел в свою машину и, включив мотор, тут же уехал. Он сделал свое дело.

Убитого вора и его телохранителя нашли работники вневедомственной охраны. Проезжая мимо, они обратили внимание на иномарку, лобовое стекло которой было забрызгано красной краской. Остановились, и молоденький сержантик побежал посмотреть. Через минуту он уже прибежал обратно и доложил офицеру сидящему в машине, что на стекле не краска, а кровь, а в машине два трупа.

* * *

Федор сидел и по привычке ковырял ногтем от края стола щепочки фанеры. Ваняшин сидел на широком подоконнике и таращился в окно, на проходивших по тротуару молоденьких девушек. Грек курил, стряхивая пепел вместо пепельницы на пол.