И тут Лариса почему-то рассказала про Наташку. Со всеми страшными подробностями.

Они действительно сильно напились. Даже Лариса. Когда провожали Мишу к такси, шли, поддерживая друг друга. Поэтому обратно идти было труднее.

Задержались отдохнуть у огромного открытого бассейна. По его голубому дну под водой ползала дистанционно управляемая моющая машинка.

Была уже глубокая ночь, но отдыхающий народ не спал. Кто-то сидел в баре, кто-то играл в бильярд и на игровых автоматах. А кто-то просто прогуливался между подсвеченных снизу прожекторами пальм. Чтобы потом, долгими зимними ночами, где-нибудь на Урале или в Финляндии, вспоминать этот влажный теплый воздух, пахнущий морем и фруктами.

Восстановив утраченное было равновесие, они пошли в отель. В вестибюле к ним подлетела веселая молодая девчонка.

– Господа, вы не из русской группы? – тряхнула она задорной рыжей челкой.

– Нет, а что? – по-русски ответил Петр.

– У нас два туриста загуляли, а рано утром экскурсия на Розовую Петру. Может, поедете? А то время перенесли, и мы их просто не успеем предупредить. Давайте, а? Это уникальный объект, который… – затараторила было девчонка, но Деникин перебил ее:

– Петра так Петра. Правда, Ларисик?

– Есть, мой капитан! – слегка пошатнувшись, отрапортовала Лариса.

– Спасибо большое, вы нас выручили, – обрадовалась девчонка. – Но и вы останетесь довольны, обещаю. Утром мы вас разбудим. Вы в каком номере?

Это и Деникину было интересно. Он вытащил свой ключ, сфокусировал взгляд на брелке:

– В триста двадцатом.

– Отлично. Утром за вами зайдут. Спокойной ночи!

Петр и Лариса уснули мгновенно и спали до самой побудки.

Рыжая разбудила их в шесть утра.

– Какая, на хрен, Петра? Да еще – Розовая? – разбушевался Деникин.

– Но вы же вчера согласились… – чуть не плакала девчонка. – Мне придется за вас платить.

Это был удар ниже пояса. Деникин вспомнил вечерний разговор и уже подумывал отдать девчонке деньги и спокойно доспать, как в беседу вступила проснувшаяся Лариса:

– А почему бы не съездить?

– Вот именно, – обрадовалась Рыжая Челка, – там такая красота, вы ничего подобного не видели.

– Не трещи, – обхватив голову руками, жалобно попросил Деникин.

– Вы еще десять минут можете спать, – нашла та дополнительный аргумент. – Я еще подойду.

– Не надо, – убрав от головы руки, вдруг твердо сказал Петр, принявший решение. – Петра так Петра. Через полчаса выйдем.

– Красный автобус, «неоплан». Мы вас ждем, – сказала Рыжая. И, уходя, добавила: – В «неоплане» очень удобно спать.

– Нас они ждут, – проворчал Деникин, когда дверь за девчонкой закрылась. – Деньги они наши ждут за сгоревшие путевки.

– Не бурчи, Петенька. – Лариса уже успела причесаться и выглядела как с рекламы зубной пасты. Она подошла к Деникину и нежно потерла ему виски. Странное дело, головная боль отступила.

Петр быстро умылся. Они сбежали в ресторан, похватали на скорую руку со шведского стола всяких вкусностей и двинулись к автобусу.

Рыжая и в самом деле не обманула: в «неоплане» спалось замечательно. Автобус шел очень плавно, а мягкие сиденья делали сон приятным и расслабляющим.

– Подъезжаем к границе, приготовьте паспорта, – сказала в микрофон рыжая.

– Какая граница? – встрепенулся Петр. – Совсем, что ли, очумели?

– Иорданская, – спокойно объяснил сосед справа.

– А зачем нам Иордания?

– Но вы же в Петру едете?

– В Петру.

– А она – в Иордании.

– Действительно, все просто, – пробурчал Деникин. Лариса едва сдерживала смех.

– С легким паром! – вспомнила она аналогичную ситуацию.

– Но у нас даже паспортов нет! – почти обрадовался Петр.

– Я взяла, – успокоила его рыжая. – На ресепшн. Когда вы согласились, я все предусмотрела. И внесла вас в групповой список.

– Черт с вами! – сдался Деникин. – Иордания – так Иордания!

На границе их пересадили в иорданский автобус, попроще и погрязнее. Всех проверили, сличили фото на паспортах с лицами присутствующих, и экскурсия продолжилась.

Вскоре выяснилось, что сменился не только автобус, но и гид. Рыжая осталась в Израиле, а ее место заняла сварливая дама средних лет с резким голосом.

– Мы приветствуем вас на территории Иорданского Хашимитского Королевства и желаем вам приятного путешествия, – безо всякого акцента встретила она русскую группу. Если не знать смысла слов, а переводить по интонации, то можно было бы перевести и так: «Как вы меня все достали! Будь моя воля – убила бы!»

– Чего она такая злая? – поинтересовался Деникин у многоопытного соседа справа, который, как выяснилось, был профессиональным фотографом и ранее уже трижды посетил Иорданию. Причем был не только в Розовой Петре, но и в Белой, что, впрочем, для Деникина никакой разницы не имело.

– Я ее второй раз вижу, – полушепотом объяснил тот. – Остальные – приветливые. А эта – бывшая москвичка. В Олимпиаду удачно вышла замуж за иорданца. Удачно – это двести долларов в месяц и вторая жена. В восьмидесятом в России – бешеное богатство. А сейчас она просто нам завидует, мне так кажется.

– Может, денег ей собрать? – размышлял Деникин.

– Не поможет, – засмеялся сосед. – Вот если б мы все вдруг умерли, ей бы полегчало.

Пейзаж за окном почти не изменился. Просто ехали теперь по другую сторону долины Иордан. Селения были бедноватые и грязноватые. Даже относительно большие дома стояли непокрашенными.

На вопрос Деникина: почему не красят дома? – гид ответила, что после покраски дом считается достроенным и за него надо платить налог. Поэтому большинство домов не покрасят никогда.

Автобус одобрительно загудел. «Все как у людей», – сделали вывод россияне.

Деникин вновь закрыл глаза и не просыпался до самой остановки автобуса.

Оказалось, что они забрались довольно высоко в горы. Здесь было намного прохладнее, а холодный дождик показал многим туристам, что к вопросу выбора обмундирования они подошли легкомысленно.

Экскурсоводша, злорадно улыбаясь, потащила группу в одну из лавок, торгующих местными одеждами. Через двадцать минут группа была поголовно в палестинских накидках, а многие – еще и в шерстяных, довольно дорогих одеяниях. Подзадержавшийся Деникин лично наблюдал, как торговец отсчитывал экскурсоводше комиссионные.

«Каждый зарабатывает как умеет», – наконец решил он. Главное, что ему и Лариске стало тепло.