Петя взглянул на адвоката, ища у него поддержки. И адвокат дал отмашку тяжелой артиллерии:

— Подзащитный, вы контролировали свои действия в указанную минуту? — повысил он голос.

— Нет, я не понимал… я не знал, что и думать.

— То есть, ваше состояние в эту минуту можно назвать состоянием аффекта?

— Протестую! — крикнул обвинитель.

— Протест отклоняется, — сказал судья.

— Итак, подзащитный, — продолжал адвокат, — можно ли назвать ваше состоянии в минуту совершения преступления состоянием аффекта?

— Да… наверное. Я правда очень растерялся.

— Спасибо, это все. Ваша честь, я закончил.

Судья ударил молотком и объявил:

— Господа присяжные могут приступить к вынесению вердикта.

Достоинства и недостатки оживились, зашумели и, вопреки всем правилам, начали обсуждение прямо в зале суда. Яблочкин и Мушкина наблюдали за происходящим как зрители в портере театра.

«Д'артаньян». Мне пришелся по душе этот мальчишка, не всякий повел бы себя достойно в такой чертовской передряге. А что до того, будто он видел недозволенное, то вот мое мнение: глаз должен быть закален, но душа оставаться прежней.

Студень. Он отвернулся, потому что струсил.

«Генсек». Я вот что хочу сказать, товарищи. От имени месткома и профкома, а также по многочисленным просьбам трудящихся, предлагаю всыпать товарищу пионэру хо-орошего ремня — по тому самому заднему интимному месту, на которое глядеть нельзя. Всыпать прямо здесь, под звуки горна и дробь барабанных палочек. Голосуем за это предложение, товарищи. Активнее, активнее…

«Чингисхан». Запорроть, чтобы дух вон, запорроть…

«Помпадур». Что вы такое говорите? Мальчик растет, ему нужно развиваться, у него играют гормоны! Это он еще, можно сказать, вообще ничего не видел; если бы мой друг господин де Сад преподал ему урок…

Гусак. Р-разврат! Р-разврат!

Молоток. Несомненно, господа, в этом что-то есть. Просвещение такого рода необходимо для добросовестного исполнения супружеских обязанностей.

Печка. А, бросьте, пф-пф, какие там обязанности. Это еще какая баба попадется. По мне этих обязанностей век бы не видать, пф-пф. Поспать бы всласть… а после покушать вволю… а потом снова поспать…

Коньяк. Не смейте! Вы все — пошляки! Юноша поступил благородно, он не подглядывал, он отвернулся!

Монашка (едва слышно). Он отвернулся…

Любовь. А я вообще не понимаю, чего в этом плохого…

«Сократ». Господа, вы совсем запутались, а ведь решается участь мальчика. Во-первых, уточним, что такое есть прелюбодеяние. Наверное, это действие интимного порядка, приносящее вред чьей-либо душе или телу. В таком случае прелюбодеяние, совершенное даже мысленно, является несомненным грехом. Но дело в том, что мальчик не совершал прелюбодеяния совсем никак — ни мысленно, ни телесно. Напротив, он всеми силами противился этому. Так о чем же спор? Покончим же с этим беспредметным обсуждением и приступим к вынесению вердикта.

После этого выступления судья, пренебрегая всеми правилами, стукнул молотком и сходу объявил:

— Не виновен!

Петя улыбнулся, Яблочкин и Мушкина радостно зааплодировали, и все исчезло.

Три телефонных звонка на одну тему. — Чем закончилось покушение на Котова, о котором он так ничего и не узнал

Утром в субботу, не успел Яблочкин позавтракать, ему позвонила Маринка Корзинкина.

— Послушайте, — заговорила она озабоченным тоном, — ведь вы просили, если что-нибудь…

— Да, да! — с готовностью откликнулся Яблочкин. — Любая мелочь имеет значение в этом деле.

— Скажите, а вот если что-нибудь приснилось, это тоже считается?

Яблочкин начал догадываться, о чем пойдет речь.

— Конечно считается. — заверил он Корзинкину. — Так что же вам приснилось, барышня?

— Понимаете, это был суд.

— Ага…

— И Петю за что-то судили эти достоинства и недостатки, про которых он рассказывал.

— Так…

— Там были вы, я, Подберезкин и еще та девушка, которая вместе с вами ловила воров…

— Понятно. И за что же судили вашего товарища эти неустановленные законом личности?

— Так ведь самое обидное, что нас удалили на самом интересном. Велели вернуться в свои сны; я там что-то вязали из разноцветных ниток, но выхолила только путаница… Послушайте, но если я вас видела, то вы тоже могли меня видеть?..

— Да, знаете ли, я тоже что-то такое видел, — признался Яблочкин, совсем не умевший врать. — Вы очень правильно сделали, что позвонили, барышня, я вам за это очень благодарен.

— Правда? — обрадовалась Маринка. — Ничего, нечего, пожалуйста.

— Желаю вам приятных снов и успехов в учебе.

— Спасибо, — пискнула Маринка Корзинкина, и они распрощались.

Едва Яблочкин повесил трубку, как телефон снова засигналил. На этот раз послышался голос Славика Подберезкина:

— Здравия желаю, товарищ лейтенант, разрешите обратиться!

А дальше последовал диалог приблизительно такого же содержания, что и предыдущий, с той лишь разницей, что до и после суда Подберезкину снились самоходные электронно-механические солдатики, которые выполняли его команды. Впрочем, оба они могли и соврать, потому что кому иной раз охота рассказывать свои настоящие сны.

Едва Яблочкин распрощался с Подберезкиным, как позвонила курсант Мушкина.

— Что это у вас с самого утра телефон занят? — сказала она, и при одном только звуке ее голоса Яблочкин весь разомлел.

— Ах, это вы…

— Можете не мурлыкать словно кот, я звоню вам по делу.

— А, я уже примерно догадываюсь, — сказал Яблочкин. — Это вы насчет сна?

— Вы поразительно догадливы. Сочла своим долгом поставить вас в известность, как младший по званию.

Яблочкин снова разомлел.

— Ну какое еще звание… поверьте, я никогда…

— Повторите, плохо слышно, — Мушкина едва сдерживая смех.

Яблочкин взял себя в руки.

— Я хотел сказать, товарищ курсант, что мы не на службе, и вы могли бы…

— Мы не на службе, а вы говорите так, будто сажаете меня на гауптвахту, — моментально парировала Мушкина.

Яблочкин растерялся окончательно, последовала пауза.

— Алексей, а вы, между прочим, не забыли, что у нас вечером свидание? — заговорила Мушкина почти таким же голосом, как вчера вечером.

— Правда? — обрадовался и удивился Яблочкин.