Когда Саша принёс последний мешок, пот катился с него градом, а рубашка на спине и подмышками была мокрой.

— Олеся, у тебя канистры есть?

— В сарае есть пустые, для керосина.

— Сгодится.

Саша забрал два круглых, оцинкованных, ещё довоенного производства бидона и вернулся к грузовику. Кузов уже был пуст. В бидоны он слил бензин из бензобака, резонно рассудив, что в хозяйстве пригодится — жизнь под немцами ещё длинная.

Спрятав бензин в кусты, Саша сел за руль. Теперь он поехал в другую от хутора сторону.

Километрах в трёх-четырёх пути были озёра. Одно из них было довольно глубоким — больше четырёх метров точно. Нырял он, прячась от преследовавших его немцев.

Начинало смеркаться. Слева показалось озеро — самое небольшое и мелкое. За ним, через перешеек — уже глубокое.

Саша включил вторую передачу. Двигатель тяговитый, будет тянуть машину даже на холостых оборотах.

Направив руль точнёхонько в озеро, Саша открыл дверцу и спрыгнул, грузовик же продолжал двигаться прямо. Подняв тучу брызг, он въехал в озеро. Нос грузовика опускался всё ниже, но мотор продолжал работать, задние колёса крутились и толкали грузовик в пучину.

Но вот мотор заглох. Тишина прерывалась только журчанием воды.

Сначала под водой скрылся капот, потом кабина. Брезентовый верх ещё виднелся какое-то время.

Саша помнил, что дно у озера илистое, мелкое.

Колёса постепенно погружались, грузовик проседал, и вскоре даже брезента уже не было видно. Всё! Теперь грузовик можно найти только случайно. Тот же ил на берегу уже расплылся и затянул следы шин.

Саша вернулся назад. Он снова разделся, чтобы не мочить одежду, перетащил на другой берег бидоны с бензином, оделся, обулся и отправился на хутор. Здесь он поставил канистры в сарай.

Бензином можно подпалить чего-нибудь или заправить керосиновую лампу. Только не чистым бензином — взорвётся. А вот если соли в него добавить, будет гореть не хуже керосина.

Саша открыл дверь в избу и удивился. Олеся что-то засунула себе за обе щёки, и вид у неё был донельзя довольный, от удовольствия даже глаза закрыла.

Услышав стук двери, Олеся испуганно вздрогнула.

— Чего пугаешь?

— Да я как всегда. А ты что такая довольная?

— Я сахара или конфет восемь… нет, девять месяцев уже не пробовала — и не мечтала. А тут целый мешок, представляешь?

— А кроме сахара путное что-нибудь есть?

— Всё!

— Как всё?

— Два мешка муки, мешок сахара, мешок макарон, мешок крупы, три ящика каких-то консервов. Только каких — не знаю, по-немецки написано. А главное — мешок с хлебом, буханки в бумагу завёрнуты.

— Здорово получилось.

— А ещё масло подсолнечное в бутылках — четыре штуки. Я уж и запах его забыла.

— Да, прямо как в гастрономе!

— Даже лучше!

Олеся поднялась, обняла и поцеловала Сашу.

— Добытчик ты мой!

И только теперь заметила у него подмышкой свёрнутую немецкую форму.

— Ой, а это зачем?

— В другой гастроном сходить, — пошутил Саша, — туда только в форме пускают.

— У нас уже всё есть. Если аккуратно расходовать, надолго хватит.

— Патронов только в грузовике не хватало. Ох и дурень! — он хлопнул себя по лбу. — Оружие немцев я в кабине забыл!

— Не беда, ещё сыщешь.

— Да ведь грузовик… — Саша замолк. Но Олеся не обратила на его слова никакого внимания. Она открыла фанерный ящик и стала разглядывать консервную банку с яркой этикеткой.

— Как думаешь, что здесь?

— Откроем, попробуем.

— Ой, ты же проголодался, сейчас на стол накрою, — Олеся засуетилась.

Саша вымыл руки, открыл ножом банку. Там оказалась рыба в масле. Под жареную картошку — в самый раз.

Рыбу съели быстро, Саша хлебом вымакал и съел масло.

— Неплохо. Консервы прибережём — могут быть и худшие времена.

— В первую очередь хлеб съесть надо.

— Так там двадцать буханок.

— Уже девятнадцать — одну съели.

Возиться с продуктами сегодня не стали — Саша здорово устал. И поскольку уже было темно, легли спать.

Утром, после завтрака, Саша убрал все припасы в погреб, с глаз долой. Не приведи господи, забредет чужой — быть беде. Немцы наверняка ищут пропавший грузовик. Будут грешить на партизан и окажутся недалеко от истины. Но самого грузовика они не найдут. Партизаны автомашины обстреливали, забирали груз, а машины сжигали. Здесь же даже обгоревшего остова не найдут. Где произошло нападение — непонятно, следов тоже нет. Так лучше, спокойнее для него. Вот только…

— Олеся, ты банки консервные или обёртки какие не выбрасывай. Я, как с хутора уходить куда-нибудь буду, заберу с собой, выброшу подальше.

— Перестраховываешься?

— Тогда ответь: что будет, если чужие — немцы или полицаи — найдут рядом с хутором или даже у тебя в мусорном ведре пустые банки?

Олеся прикусила губу.

— Вот то-то! Всё собирай.

Рейд по добыче провизии оказался удачным, но не было одного — соли. Вместо неё Олеся клала в суп кусочки соленого резаного огурца, но соли всё равно не хватало.

Несколько дней Саша решил отсидеться дома. Немцы вполне могут искать грузовик и солдат, и ему не хватало только нарваться на такую группу. А тут дожди пошли — мелкие, моросящие, как осенью. Поневоле нос из избы не высунешь, без хорошего плаща промокнешь. А у Саши плаща вообще никакого не было, да и желания выходить во двор — тоже.

Олеся сварила макароны. Они поели, вспомнили забытый вкус. Простая еда, но после ежедневной картошки хоть какое-то разнообразие. И даже чая с сахаром выпили, только вместо чая — сушёная морковь. Вкус был необычный, но Саша уже привык. Чай, похоже, сейчас только у немцев есть.

Маясь от вынужденного безделья, Саша обдумывал, что можно предпринять, дабы нанести немцам значительный урон. Взорвать бы мост, поезд, склад — но нет взрывчатки. Вернее, взрывчатку можно достать в виде снаряда или мины, однако в стальной оболочке вес будет изрядный. Но даже не это главное — взрывателей нет, подрывной машинки нет. А как без них устроить взрыв? Разве что бензином, слитым из грузовика, поджечь какой-нибудь склад? И так зиму на хуторе просидел, не нанеся немцам хоть какого-нибудь вреда. А он человек активный, деятельный.

Впрочем, зачем ему склад, ведь он сам видел автомашины с радиостанциями — узел связи. Вот что надо уничтожить, и бензинчик пригодится. Не беда, что охрана будет — часового можно снять. И поджог совершить ночью, когда все будут спать.