– Игорь приехал, – сказала Ксюха, взглянув в окно. – И Кира с ними…

– Скоро утро, – заметила Лена.

Я выбежала в прихожую, но по лицу своего мужа поняла – ничего. Я заплакала, уткнувшись ему в плечо. Плечо вздрагивало в ответ. Игорь тоже плакал. Он один мог сейчас в полной мере почувствовать то же, что и я. Он и чувствовал то же.

– Если с ней что-то случится, я жить не буду, – сказала я.

– Не говори так, – сказал Игорь мне в волосы. – Мы найдем ее. С ней все в порядке.

– Ты телевизор не смотришь, Игорь! – простонала я.

– Ну-ну-ну, – промолвил он, раскачивая меня из стороны в сторону. – Все будет хорошо… Мы обязательно найдем ее…

От него пахло подвалом и безысходностью.

– Горин приехал, – бесцветно объявила Ксюха. Она все еще стояла у окна.

– Со свидания возвращается, мартовский кот, – прокомментировала Лена. – А дома дочь, прикованная к постели! Жена с ума сходит!

– Ничего она не сходит, – возразила Ксюха. – Элла со своим композитором позавчера в филармонии была, после концерта на фуршет остались…

– Вот жизнь! – воскликнула Лена. – Ника в таком состоянии, а они…

– Леночка, прошу тебя… – вмешалась Кира. – Не осуждай взрослых людей.

Она все еще считала нас с Леной глупыми детьми.

По крыльцу простучали бодрые шаги, распахнулась дверь, в прихожую с улицы заглянул Рома Горин – свежий, румяный, ароматный. Распространял Рома легкий запах алкоголя и более густой – дорогого парфюма.

– Не нашли? – понял он по нашим лицам. Решительно вошел в гостиную и окинул собравшихся бодрым взглядом. Рома пребывал в хорошем расположении духа, желал шутить и смеяться, а обстановка вынуждала его быть серьезным. Мне хотелось, чтобы он скорее ушел. Все равно ведь не поможет ничем!

Мы с Игорем остались в прихожей и оттуда слушали, как все наши вполголоса пересказывают Горину подробности ночных поисков. Рома слушал.

«Строит из себя следователя!» – злилась я. Собственное бездействие и бессилие убивало меня.

– Я в детстве, бывало, тоже из детского сада убегал, – вспомнил Рома. – Жили с родителями в частном доме. Приду к дому, перелезу через забор, играю во дворе или в сарае до прихода родителей. У меня там и запасы имелись в железной банке. Сухари, конфеты… А один раз…

– Рома, пойми, если Иришка ушла из детского сада сама, то она могла прийти только сюда, ко мне, – перебила его Ксюха. – Светланка предупредила ее, что за ней я приеду! Но ни у нас, ни у вас она так и не появилась!

– А к нашим соседям заходили? – между прочим спросил Рома.

– Они в Испанию на зиму улетели, – напомнила Ксюха. – Ты разве не знал?

– Молодые улетели. А бабуся-то осталась. Божий одуванчик. Она целый день на своем посту, у окошка. Муха не пролетит…

Мы с Игорем не сговариваясь вышли на крыльцо. Ночь развеялась, на город ложилось серое сырое утро. Мало на что надеясь, мы поднялись на соседнее крыльцо и нажали на кнопку звонка. В просторной квартире раздались мелодичные трели. Очень долго ответом была тишина, и вот наконец откуда-то издалека крикнули «иду-иду» и мы услышали шарканье тапочек.

Щелканье замков под монотонное бормотание. И вот перед нами закутанная в шаль сонная соседка – божий одуванчик.

– Что стряслось? – оценив выражение наших лиц, поинтересовалась она.

– У нас девочка пропала, – в один голос сказали мы. – Может быть, вы что-нибудь видели?

– Проходите, а то холодно. – Бабушка углубилась в прихожую. – Разувайтесь, а то натопчете. У нас тут кругом ковры натуральные. Ступить страшно.

У меня создалось впечатление, что бабуля не совсем нас поняла. Бывают такие бабушки, которым поговорить не с кем, и они рады заполучить собеседника хоть ненадолго любой ценой.

– Вы понимаете, мы только спросить вас хотели, – ступая следом за старушкой, объяснила я. – Наша девочка могла прийти к Черновым и не застать их дома, а вы всегда у окошка…

Игорь молчал. Кажется, у него с того самого случая осталось негативное отношение к этой бабушке.

– Я ведь целый день одна, – поведала мне божий одуванчик. – Спускаться туда-сюда по лестнице трудно, вот и сижу в своей светелке, гляжу на свет божий. Вот теперь пока заберусь… – И бабуля стала подниматься по лестнице наверх. – Мои-то все обычно на работе. А теперь вот в Испанию улетели, у них там недвижимость… А мы с Васькой одни.

Наверху на перилах возлежал Васька – толстый, вальяжный черно-белый кот с блестящей гладкой шерстью.

– Слезь, негодник, упадешь! – пригрозила ему бабушка. – Перила-то натерты до скрипа. А ты разлегся.

Кот в ответ лениво дернул хвостом и будто назло свесил с перил лапу.

– А куда мы идем? – едва сдерживая себя, поинтересовалась я.

– По-моему, она немного глуховата, – проворчал Игорь мне в затылок.

Наконец мы оказались наверху, бабуля отдышалась и, взглянув на моего мужа, язвительно сказала:

– Слышу я для своих лет прекрасно, молодой человек. И зрительная память меня не подводит. Это ведь вы зимой дрались с покойным соседом моим? Я вас запомнила. Интеллигентный на вид человек… И что вас связывало с этим крутолобым? Царство ему небесное… Сам-то покойный был, откровенно говоря, на букву «г», а вот водитель прежний у него работал – умница.

– Это нерусский-то? – вспомнила я.

– Да, черненький. Такой уж услужливый. Сколько раз меня в поликлинику подвозил. А то и творогу с рынка привезет, не откажет. Все «бабушка, бабушка, говори, чего надо…» А новый – тот как сыч. Пройдет и не поздоровается.

– Мы чего сюда пришли? – угрюмо поинтересовался Игорь. – В воспоминания ударяться?

Кажется, неприязнь их с божьим одуванчиком была взаимной, потому что бабуля дернула головой и пожала плечиком:

– Не знаю, молодой человек. По-моему, это вы ребенка потеряли, а не я.

– Да что мы здесь… – завелся Игорь. Я вцепилась ему в рукав.

– Тихо! – строго приказала бабуля и заглянула в одну из спален. Обернулась и поманила нас пальцем.

Мы послушно подвинулись, вытянули шеи… и обомлели. На кровати, среди множества подушек и подушечек, в обнимку с куклой спокойно спала наша дочь. По ее безмятежному личику можно было догадаться, что снятся ей самые приятные сны.

– Ваша? – поинтересовалась божий одуванчик.

Мы как по команде метнулись в спальню и остановились по обе стороны кровати. У нас не было слов. Я почувствовала себя так, будто меня выключили, – опустилась на пол и положила свою голову рядом с Иришкиной ладошкой.

В отличие от меня Игорь безмолвствовал недолго. Он вышел в коридор, и до меня донесся его приглушенный, полный возмущения голос: