— Да, — отвечает она, открывая глаза. — Да. Я думаю, он бы это сделал.

— Боже мой, Лула. Он когда-нибудь бил тебя?

Она качает головой.

— Не совсем.

— Не совсем?

— Нет. Нет, не бил.

Скарлетт запускает пальцы в свои короткие волосы и взъерошивает их, отступает на пару шагов и снова делает пару шагов вперед.

— Боже мой, Лула. Это просто кошмар. Ты его вообще любишь?

— Раньше да.

— А сейчас?

Она пожимает плечами и шмыгает носом.

— Нет, — тихо отвечает она. — Уже нет. Не совсем.

— И ты хочешь провести с ним остаток своей жизни?

Таллула с силой трясет головой. Она чувствует, как ей на глаза наворачиваются слезы, и пытается их сдержать.

— Нет, — говорит она сдавленным голосом. — Нет. Не хочу.

— Тогда, Таллула, тебе нужно нафиг разобраться с этим. Тебе нужно от него избавиться. Потому что так жить нельзя. Ты не можешь прожить свою жизнь в страхе.

— Но как мне от него избавиться? — говорит Таллула. — Как?

На следующий день, вернувшись домой из колледжа, Таллула берет Ноя на прогулку по деревне примерно в то время, когда она обычно укладывает его вздремнуть, а сама занимается с Заком сексом. Она переводит свой телефон в беззвучный режим, вставляет наушники и ставит музыку на полную громкость, не давая образу возвращающегося с работы в пустой дом Зака омрачить ее мысли.

Она заходит с коляской в «Ко-Оп» и ищет глазами Кезию. Она замечает ее в проходе с бакалеей, где Кезия ставит на полки упаковки с мукой.

— Привет, — говорит она.

Кезия оборачивается. Она смотрит на Таллулу, а затем на коляску. Увидев Ноя, она прижимает ладони ко рту и издает приглушенный писк.

— О. Мой. Бог. — Она убирает руки ото рта. — О мой бог, Лула. Он такой красивый.

Таллула улыбается, чувствуя приятное волнение в животе, которое она испытывает каждый раз, когда кто-то говорит ей, что ее сын красив.

— Спасибо, — говорит она. — Извини, что он спит. Но я обещала привезти его, чтобы показать тебе.

— Сколько ему сейчас?

— Одиннадцать месяцев.

— О мой бог. Как быстро летит время! Кажется, всего пять минут назад ты была беременна!

Таллула снова улыбается.

— Как Зак?

— Нормально. Ну, ты понимаешь.

— Все еще вместе?

— Пока вроде бы да, — сухо смеется она.

— С младенцем это тяжело, не правда ли?

— Да, — отвечает она. — Всякое бывает. Особенно когда живешь вместе. Вообще-то, я собиралась сказать: помнишь, ты говорила про встречу с остальными? Из школы?

— Да! — Лицо Кезии сияет улыбкой. — Конечно. Кстати, завтра мы собираемся пойти куда-нибудь. Просто в паб. Не хочешь с нами?

— С удовольствием, — бодро отвечает Таллула, чувствуя, что ее план сбывается. — Было бы здорово. Во сколько?

— После семи? Или когда ты там сможешь уйти. Все-таки на тебе ребенок и все такое прочее. — Кезия вновь делает то же страдальческое лицо, лицо, которое она корчит всякий раз, когда смотрит на Ноя, как будто его красота — это некая ужасная болезнь.

— Отлично, — говорит Таллула. — Увидимся позже!

Она выталкивает коляску обратно из магазина, а затем в течение часа идет сначала до другого конца деревни, а потом задними дорожками назад, к деревенскому лугу. Она рассчитывает время своей прогулки так, чтобы вернуться за полчаса до возвращения матери и Райана. Этого должно хватить, чтобы ссора закончилась. Когда она приближается к тупику, ее сердце бешено колотится от предвкушения. Она поворачивает ключ в замке и толкает дверь.

— Привет! — кричит она. Ной все еще спит. Она оставляет его в коляске в коридоре, а сама заглядывает в дверь гостиной.

Зак сидит на диване с телефоном руке и колючим взглядом смотрит на нее.

— Где тебя, черт возьми, носило?

Она закрывает за собой дверь.

— Взяла Ноя на прогулку. В такую погоду просто грех сидеть дома, к тому же я уже закончила повторять материал.

— Я звонил тебе раз сто. Почему ты, мать твою, не берешь трубку?

Она достает из кармана толстовки телефон и смотрит на экран.

— Ой, — говорит она. — Блин. Извини. Он был на беззвучном режиме.

— Блин. Извини. Он был на беззвучном режиме, — передразнивает он ее. — Что это за мать, что выходит из дома, никого не предупредив, а телефон оставляет без звука?

— Наверное, я. — Ее тон бойкий, но под грудной клеткой бешено колотится сердце.

— Я в буквальном смысле понятия не имел, где вы оба. Вдруг вас обоих уже нет в живых?

— Как видишь, мы оба живы. Так что все в порядке.

Зак качает головой.

— Невероятно, — говорит он. — Совершенно невероятно. И не только это, но ведь сегодня среда. Между прочим, наша среда.

— Вот дерьмо, — говорит она. — Господи. Я забыла. Извини.

— Неправда. Тебе наплевать. Я это вижу.

— Нет, мне действительно стыдно. Честно. Я только что закончила повторять материал, и на улице было так великолепно, и Ной закапризничал, потому что захотел спать, и я подумала, как хорошо немного погулять, и совершенно забыла, что сегодня среда.

— Ты забыла, что сегодня среда? — Он стонет и закатывает глаза. — Опять двадцать пять. Как раз тогда, когда я подумал, что мы наконец-то пришли к согласию, что ты наконец воспринимаешь это всерьез. И как я это сразу не понял? Для тебя это просто шутка, не так ли? Вот это, — он указывает на них двоих. — Я. Ты. Ной. Всего лишь игра. Знаешь, иногда мне кажется, что подвернись тебе что-то получше, ты бы просто бросила Ноя и меня, потому что тебе наплевать на кого бы то ни было, кроме себя самой.

Таллула подавляет приступ ярости. Бросить Ноя? Эта мысль чудовищна, невообразима. Она слегка наклоняет голову и говорит:

— Думай что хочешь.

— Что значит думай что хочешь?

— Да. Думай что хочешь. Ты четко определил свое мнение обо мне, о том, что я за человек, чего я хочу и чего не хочу. И я не намерена с тобой спорить. — Она вздыхает. — Хочу налить себе чашку чая, — говорит она, поворачиваясь к кухне. — Хочешь чего-нибудь?

Он решительно мотает головой, и она видит, как мускул на его щеке пульсирует от гнева.

— Кстати, — кричит она ему, — забыла сказать. Я только что столкнулась с Кезией. Помнишь Кезию, с которой я ходила в начальную школу? Она пригласила меня на девичник, в нашем пабе. Завтра вечером. Ты не против посидеть с Ноем?