Выходит, Лиам и Лекси были друзьями. У поста было семь лайков, и Софи нажала на них, чтобы узнать, от кого они, вдруг от тех, кого она знала. Один был от Керрианны Маллиган, другой — от кого-то по имени @AmeliaDisparue. Кликнув на него, она открыла страницу юной девушки с тонкими светлыми волосами и эльфийским личиком. Ее био описывало ее как Кожа-да-кости, Застрявшая в Гребаном Неизвестно Где.

Ее лента состояла из нескольких странноватых, абстрактных снимков пейзажей, а последний пост был датирован 16 июня 2017 года. Сердце Софи екнуло. Темное мерцание подсвеченной воды в бассейне, контуры ярко-розового фламинго, попавшая в кадр рука с зажженной сигаретой, размытые очертания фигур, сбившихся в кучу под пледом. Она щелкнула изображение и увеличила его, но сказать, кто эти люди на заднем плане, было невозможно. Снимок без подписи, без лайков и комментариев. Он просто висел там подвешенный, как пустой мысленный пузырь, без контекста и смысла. Но это явно был — Софи в этом почти не сомневалась — мучительно загадочный фрагмент той ночи, в которую пропали Зак и Таллула.

Затем ее отвлекла лавина писем в ее почтовом ящике — обычное явление в это время дня, когда работавшие в офисах люди, перед тем как идти домой, спешили доделать недоделанные дела. А потом вернулся Шон. В ту ночь в постели ее голова шла кругом от разрозненных фрагментов информации, противоречивых чувств к ключевым игрокам и оставшихся без ответа вопросов. Ей снился бассейн, надувные фламинго, странные металлические рычаги и Лиам Бейли, пишущий на ее кроссовках розовой ручкой-маркером, что ей нужно побрить ноги.

Теперь она сидит в постели и бездумно просматривает сообщения в своем телефоне. У нее в десять доставка еды, масса хороших здоровых продуктов для близнецов, немного вина, немного сладостей, на которые близнецы будут смотреть с трепетом и вожделением, как будто они никогда раньше не видели шоколадных рисовых пирожных, плюс молоко для хлопьев. Не считая этого, у нее свободный день. Ей следует собираться в Данию. Она уезжает рано в понедельник утром. У нее заказана машина, которая в четыре тридцать утра отвезет ее в Гатвик, а дети пробудут здесь до раннего вечера воскресенья. Ей следует использовать день с умом: очистить свой почтовый ящик, подготовиться к поездке и расслабиться перед прибытием детей.

Но она чувствует это внутри себя как поставленное на постоянный повтор странное музыкальное произведение, эту необходимость копать дальше, как в прямом, так и в переносном смысле. Она гуглит Disparue. В ту ночь девушка по имени Мими была единственной в «Темном месте» помимо Лиама, Лекси и матери Скарлетт. Как и Скарлетт и ее семья, Мими также удалила свое присутствие в Интернете. «Диспарю» по-французски означает «исчезнувший», а Мими вполне может быть сокращением от Амелии.

В результатах поиска всплывает аккаунт в YouTube кого-то по имени Мими Мелия. Софи нажимает на ссылку.

И резко садится в постели.

На экране все та же молодая женщина с тонкими светлыми волосами и эльфийским личиком. Кажется, она в спальне. Она регулирует угол наклона камеры, которую использует для записи самой себя, и затем говорит:

— Привет, друзья, добро пожаловать на мой канал. Меня зовут Амелия. Или Мими. Или все, что вам самим нравится, в данный момент… кого это волнует? Я собиралась рассказать вам сегодня о своей борьбе с целиакией, или глютеновой болезнью. Но, как некоторые из вас знают, в течение последнего года, а точнее, пятнадцати месяцев, в моей жизни была еще одна борьба. Посттравматический стресс, вызванный одним случаем, что произошел прошлым летом, о котором я до сих пор не говорила, чтобы защитить кое-кого очень близкого мне. Но недавно я обнаружила, что этот человек совсем не тот, кем я его считала, и…

Затем она умолкает. Ее взгляд отрывается от камеры и устремляется куда-то в нижнюю часть экрана. На ней белый топик без рукавов, а ее руки очень бледные и худые. Ее взгляд возвращается к камере.

— Итак, — начинает она. — Вряд ли я могу сказать слишком много. На самом деле я ничего не могу сказать. Но… — она выдерживает для пущего эффекта драматическую паузу, — …похоже, то, что не может быть названо, наконец, наконец, наконец… — она скрещивает две пары пальцев, — …вот-вот выплеснет свои кишки. Просто подождите, просто подождите, когда это произойдет. — Она сжимает руки в два кулака, один рядом с другим, а затем взрывает их. — Пьйоу, — говорит она. — Пьйоу!

На этом видео заканчивается. Софи сидит онемевшая, с отвисшей челюстью. Затем просматривает ролик снова. Дата на видео — вчерашняя.

Софи понятия не имеет, та ли это девушка по имени Мими, которая была там в ночь исчезновения Зака и Таллулы. Но эта девушка когда-то поставила лайк под фотографией Лиама, Лекси и Скарлетт, сделанной в «Лебеде и утках», и теперь она обсуждает событие, произошедшее более года назад, которое ей не разрешали обсуждать, но которое оставило ее с посттравматическим стрессовым расстройством. Софи кладет телефон, вскакивает с кровати и идет в душ.

* * *

Двадцать минут спустя она уже стоит у дома Ким Нокс.

Ким подходит к двери, держа в одной руке тюбик туши и щеточку — в другой. Софи слышит, как позади нее ее внук что-то кричит. Ким закрывает глаза, поворачивает голову и вздыхает, затем вновь открывает их и в упор смотрит на Софи.

— Ой, — говорит она. — Извините. Я думала, это доставка с «Амазона».

— Извините, что побеспокоила вас так рано, Ким. Вижу, вы заняты, но я просто хотела поскорее кое-что вам показать. У вас найдется минутка?

— Да, конечно. Заходите. Извините, тут у нас небольшой хаос, как обычно по утрам. У вас есть дети?

— Нет, — отвечает Софи. — Нет. Вернее, есть, пасынки. Вроде как есть, вроде как. Не совсем, но типа того. Они приедут на этих выходных, так что, думаю, тогда я тоже буду погружена в хаос.

У Ким милый дом, стены выкрашены в мягкие оттенки серого и перламутрово-розового, как раковина устрицы, с вкраплениями безумных обоев с райскими птицами и медных светильников. Но в нем царит кавардак. На полу валяется обувь, игрушки и пустые картонные коробки. В гостиной орет телевизор, и мальчик кричит все громче. Он сидит в кухне на голубом стуле за белым столом с пластиковым покрытием и пластиковой ложкой ест хлопья.

— Давай, Ной, доедай. Мы должны выйти из дома через десять минут.

— Нет! — кричит он. — Не хочу в сад!

Он швыряет пластиковую ложку на стол, разбрызгивая вокруг молоко. Ким берет с раковины влажную тряпку и вытирает лужицы, затем берет у мальчика миску с хлопьями и несет ее к посудомоечной машине.

— Нет! — вопит мальчик. — Нет! Отдай обратно!

— Хорошо, — говорит Ким. — Но ты должен пообещать, что съешь это быстро и аккуратно. Договорились?

Он серьезно кивает. Ким вновь ставит перед ним миску, после чего он медленно и нарочно двигает ее по столу, пока она почти не свисает с края. Ким хватает ее за секунду до падения, убирает ее от него и говорит:

— Извини. Это твой последний шанс. Теперь допивай сок, и нам нужно готовиться выйти из дома.