— Фильтруй базар, когда о ней говоришь, — грубо перебил его Макс. — Или стреляй, или отдай ее мне. И покончим с этим делом.

Рафик еще какое-то время смотрел на него сквозь прорезь прицела. Потом медленно опустил пистолет. Затем убрал его под стол.

— Юнус! — громко позвал он.

В тот же миг открылась дверь, и на пороге комнаты возник парень.

— Давай приведи ее, — бросил ему Рафик, не поворачивая головы.

Макс почувствовал сильное волнение и невольно поднялся с места. Сердце его едва не выскочило из груди, когда вошла Настя и тут же бросилась ему на шею.

— Макс!..

— Ну все, все, — он гладил рукой ее волосы, дрожащие плечи, успокаивая. — Я же сказал, что все сделаю и тебя найду… Теперь все будет хорошо…

Они стояли посреди комнаты, слившись в объятиях и, казалось, позабыв обо всем на свете, в том числе и о Рафике, который все это время на них смотрел.

— Ну, хватит! — не выдержал тот. — Забирай ее, и оба поскорей валите отсюда… Давай, давай, пока я не передумал!..

Продолжая обнимать Настю, Макс попятился, и они вместе выскользнули в коридор, а уже оттуда прямо во двор.

Рафик обошел вокруг стола. Потом открыл бутылку с коньяком. Налил стакан почти до краев. Выпил залпом, поморщился.

— Юнус! — опять позвал он.

Парень появился в дверном проеме, молча ждал приказаний.

— Это что? — спросил Рафик, тыча в него бутылкой с коньяком.

— Коньяк. Тот, который ты просил…

— Ты это называешь коньяком?.. — Рафик вдруг взъярился. — Это ослиная моча, а не коньяк!.. А это что?.. — Он принялся брезгливо разбрасывать лежащую на столе снедь. — Кто тебя так учил готовить плов?.. А шашлык?.. В следующий раз я велю затолкать его тебе в глотку!.. Убери это все и отдай собакам, если они захотят такое есть!..

Свою машину Макс увидел на улице, позади джипа. Ключ торчал в замке зажигания. Это говорило о том, что угрозы Рафика оказались блефом. Если бы тот действительно хотел его убить, то парни не стали бы пригонять сюда машину, оставлять рядом с домом такую улику либо позже с ней возиться. Рафику захотелось как следует его припугнуть, вот он и разыграл весь этот спектакль.

Но Макс об этом уже не думал. Он бережно положил обессилевшую Настю на пассажирское сиденье, сел за руль и запустил мотор.

Всю дорогу они молчали. Настя лежала у него на плече и лишь изредка едва слышно постанывала. Кажется, после всего пережитого за эти два дня она была не в себе и еще не совсем понимала, где она теперь, что происходит.

Дома он раздел ее и сам вымыл в ванной. Потом уложил Настю на кровать, укрыл одеялом, а ее одежду сложил в пакет и выбросил в мусоропровод. Потом еще долго сидел рядом с ней, смотрел на нее, спящую. Она лежала тихо, едва дыша, но уже не вздрагивала и не стонала. Он даже не заметил, как сам уснул рядом с ней.

Утром он пробудился от звука ее голоса.

— Где я? — спрашивала она, тревожно поводя головой.

— Дома, — ответил он, осторожно смахивая ладонью волосы у нее с лица. — Уже все плохое позади, а я с тобой.

— Правда?.. А все, что было с нами, это, может быть, сон?..

— Может быть…

— Увези меня отсюда куда-нибудь, — слабым голосом попросила она. — Мне страшно здесь находиться.

— Увезу, — пообещал он. — Куда ты хочешь?

— Давай поедем на море…

— Поедем… Очень скоро. Только мне нужно еще уладить кое-какие дела.

— Хорошо…

Приехав на работу, Макс первым делом попросил секретаршу заказать для него два билета на Тенерифе с пересадкой в Барселоне.

— Решил все же побаловать девочку? — спросил Лежнев, когда Макс объявил ему, что уезжает в отпуск и оставляет на его попечение все дела. — А что так срочно? Там же в это время еще жара, пекло. Подождали бы хоть до октября.

— Да понимаешь, — уклончиво ответил Макс. — У меня в голове зреет один проект. Я тебе пока ничего не говорил, хотел сам обмозговать на досуге. Так что после будет не до отдыха, потому и решили съездить теперь…

Улучив момент, когда его никто не беспокоил, Макс потихоньку спустился из офиса вниз. На улице он поймал такси и попросил водителя подбросить его к ближайшим авиакассам. Там он купил два билета до Симферополя с вылетом в тот же день, на который ранее им был официально запланирован рейс в Испанию.

Сборы были такими же быстрыми и немногословными, как и те три дня, что предшествовали их отъезду. Багаж оказался совсем небольшим, они с Настей взяли с собой в дорогу только самое необходимое, что могло пригодиться им на море.

По пути в Шереметьево Макс несколько раз бросил взгляд в зеркало заднего вида, и ему показалось, что за их машиной в некотором отдалении следует бежевая «девятка». Он не придал этому большого значения, так как был готов к такому повороту событий. Лишь в очередной раз мысленно похвалил себя за предусмотрительность.

Когда они прошли таможенный контроль, Макс увлек Настю к едва приметному боковому выходу в зоне вылета. Они спустились вниз по узенькой лестнице, предназначенной для служебного пользования. В складском помещении Макс отвел в сторону какого-то мужика, облаченного в синий комбинезон, и попросил перевезти их в старое здание аэропорта, откуда выполнялись рейсы внутренних авиалиний.

Мужик дико посмотрел на него, но, получив на лапу стодолларовую купюру, велел им сесть с вещами на автокар. И уже без лишних слов перевез через все летное поле, доставив прямо к трапу готового стартовать самолета. Стюардесса, конечно, сделала им выговор, усмотрев на билетах незарегистрированные корешки. Но, тоже получив свое, пропустила в салон на законные места.

К вечеру того же дня они были уже на море. В небольшом рыбацком поселке им без особых хлопот удалось снять комнату на втором этаже белого просторного дома, прилепившегося к склону горы. Здесь, у основания мыса, сразу за дорогой, начинался пустой дикий пляж, открывавший спокойное, светившееся уже по-осеннему море.

От воды к дому вела лестница из грубо обтесанных камней ракушечника. Двадцать четыре ступеньки к счастью — так они назвали этот путь. Дом окружал сад, состоявший из виноградника, а также яблоневых, вишневых и абрикосовых деревьев. Изгородью ему служили густые заросли колючего кустарника.

Перед домом — небольшой мощеный двор. На веревках сохнет белье, белеет простыня, надувается ветром, как парус. Толстый котяра спит на капоте старенького, видавшего виды «Запорожца». Детский мяч под скамейкой. Астры в палисадничке. Все, как в ее родном городе, только много, много, много лет назад…

Насте здесь сразу понравилось. Последние дни августа, а там и сентябрь — ее любимый месяц, бархатный сезон. Жары нет, море прозрачное, синее, как у нее глаза. А листья уже желтеют кое-где на деревьях…