Им нравилось играть. У Игорька была странная манера одеваться, вернее, не одеваться вовсе. Он носил старые, рваные на коленях джинсы в сочетании с очень дорогой обувью, которую покупала ему Ляля. Как-то, гуляя, они зашли в дорогой ресторан, где швейцар преградил им дорогу, возмущенно покосившись на его продранные на коленках джинсы. Игорек обиженно залопотал на смеси английского и испанского и подчеркнуто суетливо полез в карман, вытащив мятую пачку тысячных купюр.

– Ты вышел из образа, – сказала Даша, которая всегда серьезно относилась к любой игре. – Либо ты бандит с комком долларов, либо вялый иностранец.

Однажды на заправке Даша, пересев на водительское место джипа, ждала Игорька и изучала блестящую множеством кнопок и датчиков панель управления. Заплатив, Игорек двинулся к своему джипу и взял в руки шланг.

– Девушка! – укоризненно обратился к ней человек в форменной куртке. – Я здесь нахожусь, чтобы вам помочь, а вы кого-то с улицы наняли…

– Не гоните его, – проникновенно попросила Даша, выглядывая из блестящего черного джипа и кивая на держащего шланг Игорька. – Дадим ему немного заработать.

Она сыпала мелочь Игорьку на ладонь и хотела быстро рвануть с места, но не смогла тронуться и томно попросила оборванца:

– Вы мне не поможете?

Оборванец, не веря своему счастью, неуклюже забрался в машину странной извращенки, подбирающей бомжей, и мгновенно рванул с места.

Игорек играл с Дашей с таким детским упоением, как будто был маленьким заброшенным мальчиком и только и ждал, что кто-нибудь придет и поиграет с ним. Впрочем, сама она, оставшись без Женьки, тоже ждала, когда кто-нибудь с ней поиграет, и готова была играть с каждым, кто захочет, но никто не хотел и не умел.

Даша включила свое обаяние так решительно, как утром включала свет в Маргошиной комнате, хочешь не хочешь, пора в школу, хочешь не хочешь, влюбляйся! Между ними все происходило очень бурно и быстро, и на самом деле с их совместной подготовки к обыску до того времени, как он впервые сказал ей «люблю», прошла всего неделя.

– Дашка, – удивленно сказал Игорек, – я, кажется, не разговаривал столько за всю свою жизнь. – Он довольно улыбался, казалось, ему самому нравится новый Игорек.

– Значит, за всю жизнь у тебя накопились вопросы, – засмеялась Даша.

Игорьку, долгие годы находившемуся рядом с Дашиной семьей, очень хотелось прояснить для себя их внутренние отношения.

– Как вы живете с Олегом, вы же такие разные? Ты бегаешь вокруг, кричишь, думаешь, что ты капитан корабля, а он не реагирует. Ты… – Он с трудом подбирал слова. – Ты такая веселая, у тебя так много друзей…

– Было много, пока все не уехали, – мрачно вставила Даша.

– Ты скоро восстановишь… Олег никогда с тобой не смеется… Тебе с ним не трудно?

– Мы же с детства дружили. Сейчас, правда, уже не дружим, но это, наверное, невозможно в браке. В детстве мы с Олегом ночами обсуждали книги, а теперь Маргошины двойки, и те на ходу. – Даша ответила Игорьку чуть печально, но тут же, улыбнувшись, добавила: – Потому что дружбы между мальчиками и девочками не существует. Или брак, или дружба.

– А как вы дружили семьями? У моих родителей не было таких друзей, чтобы я на ком-нибудь должен был жениться.

– Ну, представь, что у тебя есть жена и сын, и мы с вами дружим всю жизнь. Я с твоей женой, ты с Олегом, а твой сын с Маргошей вместе выросли. Здорово было бы, правда? – мечтательно сказала Даша.

– Значит, мой сын должен жениться на Маргоше?! А если он не хочет? – возмущенно спросил Игорек. – Почему Олег должен был на тебе жениться?

– Он не был должен, – объяснила Даша. – Просто мы были как одна семья, это получилось естественно.

– Но ведь если бы твой отец не умер, вы бы не поженились! – логично возражал Игорек. – Меня никакая семья не смогла бы заставить что-то против моей воли сделать, тем более жениться против моей воли!

– Никто его не заставлял! – рассердилась его непониманию Даша.

Игорек недоуменно пожал плечами.

– Странные вы… Даша, а почему твоя мама всегда у вас? Она же замужем.

– А где же ей быть? И не всегда, а всего раз пять в неделю, ну от силы шесть, – пошутила Даша и нарочито важно объяснила: – В еврейских семьях все очень привязаны друг к другу, часто видятся, живут общей жизнью… А ты свою маму часто видишь?

– Нормально, раз в месяц, может, два. Когда я был маленьким, Ляля меня называла Гарик, смешно, да?

– Тебе идет быть Гариком, я тебя тоже так буду звать.

– Ляля классная… а отца я ненавижу!

– Господи, за что?! Неужели ненавидишь? – пошутила Даша. – Может, просто не любишь, недолюбливаешь, недооцениваешь…

– Ненавижу, – уверенно ответил Игорек. – Я ему не нужен, и он мне тоже! Жалко мне Олега, я бы не потерпел в своем доме тещу, – продолжал Игорек. – Если бы Сучка таскала сюда свою мать…

Игорек неприятно поморщился, как будто увидел что-то гадкое.

– Игорек… Гарик, а ты не замечал, что всем было неловко, когда ты Алку называл Сучкой?

– Всем было неловко? – удивился Игорек и засмеялся. – Да это же была шутка. Она рассказывала, что, когда ходила со своей собакой на площадку, там тренер обращался к собакам не по кличкам, а по фамилиям хозяев. Он перепутал Алкиного Лео с сучкой и закричал ему: «Сучка Попова, на бревно!»

Ярче всего эмоциональная ущербность Игорька проявлялась в сексе. Боязнь оказаться не на высоте или, не дай Бог, показаться беззащитным или слишком ласковым, а значит, смешным, мешала ему расслабиться. Прошла всего неделя, а Игорек уже понемногу избавлялся от нелепой спортивности, стесняясь, бормотал какие-то нежные слова, научился подолгу лежать в постели, не переходя мгновенно к сексу, часами разговаривать и легко касаться друг друга. Вот руки Игорька, вот его губы, а вот и сам Игорек!

– Гарик, может быть, у тебя, кроме учительницы английского, была еще учительница физкультуры? Мы же сейчас не сдаем нормы ГТО. – Увидев, что он почувствовал себя оскорбленным, она немедленно смягчила обидный смысл своих слов нежным взглядом. – Не надо стараться… Мне и так с тобой хорошо…

– А мне так еще ни с кем не было! Как это ты меня так быстро приручила? – подозрительно спросил Игорек.

– Я умею. Ты сам виноват! Когда ты меня дразнил жидовкой в пятом классе, помнишь, со мной полгода никто не разговаривал? Я тогда много взрослых книг прочитала и все про мужчин и про любовь с тех пор знаю. – Даша улыбнулась. – Я шучу, конечно.

Она задумалась.

– А если бы я не ушла тогда из нашей… вашей школы… Ты бы так и дразнил меня жидовкой до выпускного вечера? Ты понимаешь, что мог мне тогда всю жизнь испортить?

Пожав плечами, Игорек вопросительно взглянул на нее.

– Я могла бы стать закомплексованной, всех бояться, постоянно ожидать удара… или нет! Я бы закалила характер и стала бы, к примеру, борцом за свободу угнетенных народов, диссидентом, народным депутатом, киллером… Человеку очень неполезно, когда с ним не дружат, человеку приятно и полезно, когда его любят, ценят, уважают, берут за хвост и провожают… – Забывшись, Даша заговорила с ним, как с Женькой.