– Да. Лучше всех.

– И что, вас ненавидели в школе за это?

– Нет, наверное… Сказать, чтобы любили очень – тоже нет. Но моя мама – лучший хирург для бедных в городе. Ее знают и уважают. Она многих людей спасла, у кого не было денег ждать, она часто делает по две-три операции в день… И вообще, она всем помогает.

– Зачем ты от нее уехала? – как-то по-детски удивилась Наталья Петровна.

Я заметила, как Ульяна внимательно меня слушает.

– Она хочет министром культуры стать, мам, – Ульяна погладила мать по руке.

– И ты тоже, – беспомощно улыбнулась ее мать.

– И я тоже. Поэтому мы и подружились.

Я выдержала взгляд Ульяны, хотя, наверное, не была готова так же сейчас сказать. Я не знаю… Я помню, как Андреев накручивал сегодня на палец прядь моих волос… Мне это важнее, гораздо важнее, чем непонятная дружба с Ульяной… Я в женскую дружбу не очень верю. А в любовь – верю.

Если, конечно, от любви умом не тронешься… Такое тоже бывает… Есть вещи, над которыми человек, увы, не властен.

– Хотите, ночевать у нас оставайтесь? Поздно уже… А, как?

– Да нет, я поеду, спасибо, – ответила, хотя меньше всего мне сейчас хотелось ехать через весь город в общежитие.

Но и оставаться в милой, теплой, чистой квартире Ульяны и ее мамы я тоже не стала. Во-первых, меня все время не оставляло ощущение, что я Ульяну обманываю. Ведь мне нужен Андреев. И ей нужен Андреев. Какие мы подружки? Все равно сказать самое главное друг другу не можем. По крайней мере, я. А во-вторых, не очень понятна мне была ее мама. Такая хорошая, приятная и… странная. И еще что-то было в ней, что-то связанное со мной, как-то непосредственно связанное, только моей голове так не нравилась эта мысль, что она ее не пропускала. Мысль толкалась, толкалась, а из подсознания никак выйти не могла. Сознание ее заперло и сказало: «Сиди! Мне ты пока очень неприятна!»

Я ехала домой и еще раз смотрела в метро эфир Андреева, на котором мы сегодня были. Какой же он умный и приятный человек… Нет, не то… Невозможно найти слова… Когда становится горячо от одной его улыбки, вот он смотрит сейчас в камеру, а я понимаю, что только что, пару часов назад он так смотрел на меня – у него есть такой взгляд, он смотрит долго, молча, и улыбается. И все. И я теряю возможность соображать. Не знаю, наверное, есть что-то, чего мы просто не понимаем и не должны понимать. Почему один человек тебе не нравится, а за другим ты бы пошла куда угодно. Я бы пошла. И жила бы в Подмосковье, чистила бы по утрам снег у дома, летом сажала морковь и свеклу и поехала бы хоть за Полярный круг, если бы он решил там жить.

Как он сегодня несколько раз задумчиво и ласково проговорил «феечка»… Ведь это что-то значит? Ульяну он зовет просто Ульяной.

Люди уже его спрашивают, что за дивы сидят за его спиной на фотографии, подписчикам интересно, особенно мужчинам. Один пишет: «Сергей, я женюсь на ваших директорах».

Андреев обычно ничего не отвечает на комментарии. У него есть один подписчик, который всегда ругается, что бы Андреев ни написал, и он его нарочно не блокирует, потому что на его ругательные замечания сразу появляется огромное количество комментариев, люди отстаивают своего любимого Андреева, бомбят ненавистника. Иногда, крайне редко, если Андреева что-то заденет по-настоящему, он может ответить. С удивлением я увидела, что на эту глупость про «женюсь» Андреев ответил: «Заняты». Только что, на моих глазах появился его комментарий. Одно слово, без улыбки, без значков, выражающих какие-то эмоции.

В смысле – «заняты»? У меня стукнуло сердце. Что он имеет в виду? Он не спрашивал нас, есть ли у нас молодые люди. Мы никого не упоминали, ни одного мужского имени, по нам не скажешь, что за нами армии поклонников ходят… Мог в этом убедиться, если вдруг просматривал наши странички в Сети – на всякий случай, чтобы понять, кого он берет в свои «директоры-администраторы», пусть добровольные, пусть волонтерами… Ведь он к себе приглашает известных людей, политиков, журналистов, и они идут к нему, разговаривают, спорят, ссорятся, отстаивают свою точку зрения, но – идут. В студию на территории бывшей текстильной фабрики. Потому что это Андреев. Соглашаются на неофициальные эфиры. И еще он нас к себе домой пустил. Наверняка уж посмотрел, кто мы и что. Ни у меня, ни у Ульяны на страничке нет никаких фотографий с мальчиками. Что значит – «заняты»? Кто именно из нас занят? Ему кто-то нравится из нас? Или он просто не решил пока – кто?

Народ начал острить и обсуждать этот комментарий Андреева, а я заглянула на страницу к Лариске. Две новые фотографии. Она с дочкой, дочка обнимает большого мягкого слона, прижимается к Лариске. Они – в одинаковых майках, на которых синим цветом написано несколько раз «Me me me me…» от больших букв к совсем маленьким. Это значит – «Я я я я…» Такие обе трогательные, с большими голубыми глазами, водянистыми, но красивыми… Малышка – как полная копия Лариски, надо же, бывает так… Наверное, это необыкновенно приятно, когда твой ребенок – полная твоя копия. А еще приятней, если он похож на того, кого ты любишь, кем живешь… Представляю, как Аню любит Андреев. Вернее, даже не представляю. И как он переживает разлуку с ними обеими.

Я никогда раньше не думала о своих будущих детях, но с некоторых пор мне кажется, что у меня родится мальчик. И будет он похож на Андреева. Даже если я замуж выйду не за него. А за кого-то, похожего на него. Другой человек мне просто понравиться не может. Это как какая-то матрица внутри меня – я замечаю, что смотрю на мужчин, похожих на Андреева. Только они – хуже.

Сегодня мне два раза писал Игнат. Каждый раз я начинала отвечать ему что-то резкое и категоричное, потом все стирала и молча посылала смайлик. Зачем? Наверное, мне так спокойнее. Не то чтобы держать его «про запас», как говорят некоторые девочки, но чтобы был некий баланс внутри. Хотя теперь, когда Андреев так прямо написал, всем, чтобы все знали, – «Заняты», наверное, стоит ответить Игнату прямо, чтобы у него не было никаких тщетных надежд.

Я поискала Ульянины статьи и начала их читать. Надо же. Действительно, о чем она только не пишет. Причем это такой своеобразный формат – писать надо коротко, интересно, увлекательно и просто, чтобы человек, который не знает ничего или знает мало, прочел что-то познавательное и еще раз зашел на эту страницу в Сети.

Она писала много о древней истории – пересказывала события, изложенные в Ветхом Завете, под определенным углом зрения, если делать свои акценты, это очень неожиданно и увлекательно. Например, то, что в древности обычным способом ублажить Бога было «воскурение», ритуальное «всесожжение», а именно сожжение овечек и барашков, часто – молодых. Бог любил этот запах, именно так и описано в самой древней книге человечества. Написано: «Богу приятно». С чего вдруг люди так решили? Кто им это сказал? Сам Бог? Бог вообще-то – непознаваемая сущность. Значит, как обычно, самые умные все придумали и стали уверять остальных, доверчивых. Или все же был кто-то, кто имел громовой голос, появлялся в клубах дыма, четко определял моральные категории (немножко не такие, как у нас сейчас, но в общем – близкие), прописывал, что употреблять в пищу, что не надо, какие животные «чистые», какие – «нет»… не разрешал есть себе подобных, питаться мертвечиной… объяснял, как изолировать больных…