Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я бросил на него тяжелый взгляд, и он пожал плечами в ответ. — Я не говорю, что Нокс ничего не сделал. Я говорю, что Оли не твоя сестра, и ее узы определенно не являются узами твоей сестры. Думаю, что в любой момент, если бы это было то, что ты думаешь, ее узы сделали бы что-то, чтобы защитить ее. Они уничтожили целые лагеря ради нее. Черт, мы оба видели, какие разрушения они принесли. Я не говорю, что они убили бы его, особенно теперь, когда мы знаем, что они, вероятно, не могут убить его, но убийство — не единственное, что есть в пределах их возможностей. Почти уверен, что узы, по крайней мере, ударили бы его по губам. Если бы это было то, о чем ты подумал.
Он даже не смог произнести само определение того, что имел в виду, однако этот разговор звучит у меня в голове, даже когда я лежу на матрасе несколько часов спустя и погружаюсь в ощущение завершенности в своей груди. Я также чувствую себя более чем немного виноватым из-за того, насколько мне это нравится, потому что, хотя другие Привязанные могут испытывать нечто иное, я наслаждаюсь ощущением того, что моя Привязанная жертвует чем-то жизненно важным прямо сейчас, просто чтобы мы могли пережить это.
* * *
Гейб проболтался Норту и Грифону об увеличении моей силы, поэтому на следующее утро я обнаруживаю, что меня будят еще до восхода солнца, чтобы я отправился в учебный центр и мы могли оценить эти новые пределы. Я бы сказал, что у меня чертовски удивительная сдержанность, потому что я не даю себе выдернуть руку Грифона прямо из сустава, как только прихожу в себя настолько, чтобы понять, что этот засранец вообще делает в моей комнате.
— Мы в разгаре войны, Атлас. Это очень полезный дар для тебя, особенно теперь, когда мы знаем, что у Сопротивления есть неограниченный Триггер. И нет времени лучше настоящего, так что шевели задницей.
Я бросаю в него подушку, когда он отступает, но он отбивает ее, как будто это пустяк, и выходит за дверь, крикнув: — Пять минут, это все, что у тебя есть.
Я выхожу через три, одетый в свою тренировочную форму с уже зашнурованными ботинками. Еще слишком рано для завтрака или даже протеинового коктейля, но я достаю бутылку воды из холодильника и растягиваюсь. Мне уже известно, что в качестве разминки нам предстоит пробежка до учебного центра Так. Грифон — садист, в этом нет сомнений, однако нельзя отрицать, что его методы работают.
Я чувствую тепло в груди, прежде чем Оли выходит из своей спальни, тихо закрывая за собой дверь, словно стараясь никого не разбудить. Пульсация раздражения проходит по моему позвоночнику при мысли о том, что Нокс спит там.
Возьми себя в руки. Не позволяй ей знать, как сильно данное обстоятельство убивает тебя. Это не ее обязанность — брать твоих тараканов в голове на себя. Я должен держать эту мантру в голове, а также убедиться, что мои собственные мысленные барьеры достаточно высоки, чтобы Грифон не смог споткнуться ни об одну из этих мыслей.
Не сомневаюсь, что он мог бы проникнуть в мой мозг и узнать все, что захочет, но с тех пор, как я доказал свою состоятельность, он не проявляет к этому никакого интереса, уважая границы внутри группы Привязанных. Однако он не испытывает такого же уважения к Оли, все еще не научив ее, как самой ставить барьеры, которые не позволят ему проникнуть внутрь.
Я могу научить ее.
Этот навык привили мне родители, когда я едва вышел из пеленок, потому что среди сторонников Сопротивления много Нейро, и даже самые преданные последователи не хотят, чтобы их семейные тайны были раскрыты из-за нескладных мыслей ребенка.
В моем доме было много секретов, которые поставили бы моего отца на колени.
— Как Грифону удалось уговорить тебя добровольно принять участие в одной из этих тренировок? — бормочет Оли, без колебаний бросаясь в мои распростертые объятия.
Я не вижу на ней никаких повреждений, и единственная эмоция, которую я получаю от нее в данный момент, — это своего рода пронизывающая до костей усталость.
— Он не оставил мне особого выбора, но, наверное, нам стоит это изучить.
Девушка кивает, ее лицо по-прежнему прижато к моей груди, а Гейб, наконец, выходит, спотыкаясь, из своей комнаты, с затуманенными глазами и зевая так широко, что я вижу его миндалины.
— У тебя тоже был скачок силы? — тихо интересуется Оли, отодвигаясь от меня ровно настолько, чтобы иметь возможность обнять и его, а затем прижимаясь к нам обоим, издавая счастливые звуки себе под нос.
Он целует ее в макушку и говорит сквозь очередной зевок: — Нет, но Грифон хочет посмотреть, сможет ли он что-нибудь вытянуть и из меня. Потом он выяснил, что Атлас проявил себя только потому, что меня едва не раздавило, так что ты, наверное, скоро увидишь, как Грифон выбивает из меня дерьмо, чтобы проверить эту рабочую теорию.
Оли хмурится и издает ворчливый звук, а затем поворачивается, чтобы бросить взгляд в сторону Грифона, когда тот открывает входную дверь, и дергает головой, глядя на всех нас.
— Мы теряем дневной свет. Пойдемте.
— Нет никакого гребаного дневного света. Солнце еще не встало, — бормочу я себе под нос, и Оли хихикает, спускаясь по ступенькам медленной трусцой.
Ее темп быстро увеличивается, и она переходит в настоящий спринт, догоняя Грифона и не отставая от него.
— Это отвратительно, что он превратил ее в любительницу тренировок, — ворчу я, и Гейб смеется надо мной, как будто думал, что все пойдет по-другому.
— Тогда ты идиот. Грифон никогда не собирался давать своей Привязанной слабину на этом фронте. Он знает, что случается с беззащитными Одаренными.
Я хочу ответить, указать на все способы, с помощью которых наша Привязанная никогда не будут беззащитной, но темп жестокий, а кардио никогда не было моей сильной стороной. Мы добираемся до учебного центра Так за приличное время. Когда мы останавливаемся перед зданием, я пользуюсь моментом, чтобы немного размять ноги, ослабляя судорогу, которая пытается закрепиться в моей икре.
К черту кардио, и к черту Грифона Шора.
— Не могу поверить, что я обогнала вас, ребята! Кто-нибудь из вас когда-нибудь бегает, или вы просто поднимаете тяжести? — говорит Оли самым веселым и нахальным тоном.
Я показываю ей средний
