Не выдержав, Ара запускает руку в короткие волосы и подтягивает голову обратно, к месту смыкания своих ног.

– Говорил же, что жадина… – обжигает нежное местечко смеющееся дыхание, и ее ноги оказываются на широких плечах, соски – зажаты между большими и указательными пальцами мужчины, а в самое желанное место наконец проникает его язык, раздвигая лепестки, задевая бугорок, проходится сладостным трением вдоль расщелины раз, другой, а на третий зажигает искру, пожирающую бикфордов шнур, подведенный к ее удовольствию, с безумной скоростью.

Еще пара лижущих движений, и Ара кричит от взрыва, настолько сладкого, что это почти больно. Но лишь «почти», и пока тело девушки ломается и вздрагивает от затухающих судорог, он силой удерживает ее бедра и продолжает сосать и лизать внизу, продлевая экстаз и наблюдая за ее лицом. И от одного этого взгляда она, кажется, готова взорваться во второй раз… Но такого одностороннего соития вдруг становится мало. Наверное, она и правда жадина, потому, что рядом с этим мужчиной ей постоянно мало. И чем больше она получает, тем большего хочет: брать и отдавать.

Поэтому Ара убирает ноги с его плеч, тянет своего мужчину наверх.

И он снова понимает ее без слов, целует в косточку бедра.

– Как ты это хочешь?

– Так, как хочешь ты…

Эти слова зажигают в его глазах огоньки, от которых сердце Ары стучит тяжело, с замираниями. И между грудями выступает капелька пота, которую он слизывает, а потом одним плавным движением оказывается над ней, снова нависая, глаза в глаза, но, когда она хочет шире раскрыть бедра, чтобы принять его, переворачивает ее на живот со словами:

– Тогда сделаем вот так…

Целует ее ягодицы, нежные ямки на пояснице.

И Ара мгновенно тоже хочет так, заражаясь его желанием, его уверенными действиями, наслаждаясь своей открытостью и полной покорностью, отдаваясь в его власть. Ей совсем не страшно и не стыдно. Потому, что все, что произойдет с этим мужчиной – правильно, точно так, как и должно быть.

И, когда она чувствует на себе его тело, ощущает, как его руки приподнимают ее бедра, то моментально откликается, послушно подставляет все сокровенные места, до которых он хочет добраться, вжимается ягодицами в его жарко пульсирующий давно готовый член. Прогибает спину, когда горячая ладонь надавливает между лопаток, и не может сдержать чувственную дрожь, когда он наматывает ее волосы на кулак, заставляя прогнуться еще больше.

Единственным своеволием – поворачивает голову вбок, чтобы видеть его лицо. И, когда их взгляды встречаются, ощущает давление его плоти, раздвигающей ее плоть, чтобы соединиться так глубоко, как только могут два существа.

Сесиль, знающая подробности со слов замужних подруг и страниц романов, говорила, что это будет «раз, и все».

«Раз, и все» стало у Ары неожиданно долгим и, несмотря на ее готовность, очень болезненным, вынуждая дышать часто и поверхностно, кусать костяшки пальцев. Но даже эта боль казалась правильной, потому, что соединяла ее с любимым мужчиной, устанавливала между ними самую древнюю и тесную связь. И, когда преграда наконец порвалась под давлением, Ара почувствовала себя так непривычно, как только может почувствовать себя девушка, только, что ставшая женщиной, чтобы через секунду понять, что уже привыкает к ощущению полного единения. А к выражению напряжения и наслаждения на лице Асгарта и привыкать не пришлось – хотелось видеть его снова, и снова, только уже без напряжения… Второе движение было плавным и сильным, словно закрепляющим эффект. И следующие несколько мгновений они хватали ртом воздух, пытаясь отдышаться и приходя в себя.

Ара первая шевельнулась, чувствуя по его дрожи, скованности мышц, что сдерживаться Асгарту едва ли не так же больно, как было ей при проникновении. И его тело благодарно отозвалось мягким осторожным толчком, потом еще одним. С каждым последующим боль утихала, пока не исчезли даже ее отголоски, и на смену пришло желание двигаться – быстрее, сильнее, резче. Еще быстрее!

Ара и не думала, что это так сладко – слышать, как рычит и стонет любимый мужчина, вламываясь в твое тело. И, что этого достаточно, чтобы воспарить к небесам второй раз за ночь, дернувшись от упругой горячей волны, хлестнувшей между ног и переместившей к звездам до полной потери себя и пространства, до звона в ушах, до зубов, кусающих покрывало. А первое, что она почувствовала, вернувшись в их разделенную на двоих реальность, были губы, целующие ее в шею, накрывающие ее рот, и крепко стискивающие бедра пальцы, на концах которых вытягивались и втягивались когти, словно их хозяин боролся с собой.

Миг, и она оказалась на спине, с разведенными и высоко задранными ногами. Погружения теперь неглубокие и осторожные. Откровенность позы все-таки смутила, хотя, казалось, после всего случившегося между ними для смущения не должно было остаться места. Но стоило увидеть его задыхающееся от страсти лицо, затянутые поволокой глаза, и стеснение бесследно смело ответным звериным желанием, на которое Ара не считала себя способной.

– Не сдерживайся, – всхлипнула она, видя, как Асгарт кусает губы, ранит их до крови заострившимися зубами. Чувствуя, что этих осторожных погружений ему мало.

Опустила ноги, обхватила его ими за пояс.

– Боюсь… больно… – неразборчивый рык, хотя во фразе ни одной «эр», а лицо уже меняется, когти больше не втягиваются, оставаясь постоянно выпущенными, и зрачки впервые истончаются в вертикальные нитки, что пугающе, но красиво. В нем все красиво: и мощное тело, и звериная суть, и обжигающая страсть.

– Хочу тебя всего, – стонет Ара в ответ, сминая ладонями каменные ягодицы, толкая его на себя. – Целиком… без остатка. Обе… ипостаси.

И чудовище откликается на этот зов, сменяя страстного, но нежного любовника. Рывком переворачивает ее обратно на живот и, не дав опомниться, входит одним толчком до упора, тянет назад за волосы и, когда она выгибается, кладет ладонь на горло. Берет на этот раз, как животное самку, показывая грубое обладание, безжалостно врываясь в нежное податливое тело, вдавливая его каждым толчком в кровать, полностью подминая под себя. И нет ничего прекраснее, чем принимать от него наслаждение и боль, принимать его во всех проявлениях. И впервые услышать, как он хрипит, извергаясь в нее и не прекращая последних судорожных движений…

Отдохнуть немного, водя руками по разгоряченным телам друг друга, сплетаясь языками, и начать все заново…

До смерти – не до смерти, а под конец она была чуть живой от усталости и удовлетворения и чувствовала легкое жжение и натертость там, где не привыкла их ощущать. И пока Ара лежала, покачиваясь на легких волнах неги и возвращаясь в реальность, этот неугомонный продолжал покрывать мягкими поцелуями ее плечо, шею, поглаживать то живот девушки, то бедро, словно не в силах перестать трогать ее.

Они лежали поверх влажных сбившихся простыней. Угли уже почти догорели и теперь вспыхивали и гасли в полумраке комнаты, похожие на россыпь драгоценных камней. Ара повернулась лицом к маркизу и, протянув руку, коснулась его скулы, повторила линию бровей, спустилась ниже и со смехом отдернула пальцы, когда он попытался поймать их губами.