— Иди ты?! Он же почти за трое суток ни звука не выдал.

— Ну вот, как-то так, — развёл я руками.

— Слушай, это, наверное, не моё дело, но ещё там, в Москве, мне показалось, что вы с ним знакомы. Как-то немного странно ты его выманивал, понимаешь?

— Ты не поверишь…

— Да ты расскажи. Я совсем недавно вот в таких выродков не верил, а сейчас вон они, ходят по нашей земле, как будто всегда здесь жили.

— В общем, ещё тогда, в прошлой жизни, мы с ним дружили, вместе по вечерам пивко потягивали, калымили после работы.

— П-хах, забавно.

— Очень, блядь, прям не знаю как смеяться перестать.

— Да чё ты орёшь сразу?!

— Ну а ты херню не пори…

— Ладно, командир, всякое в жизни бывает, но согласись, ситуация крайне странная.

— Да вокруг меня всю жизнь какое-то дерьмо происходит.

— Ну не скажи, ты теперь знаменитость.

— В смысле?

— В прямом, о нашей Московской вылазке уже легенды ходят. Не знаю, откуда парни Ушастого о ней прознали, но вчера вечером только об этом и говорили, а ещё о том, как ты в одиночку перед толпой ублюдков стоял.

— Мне теперь обоссаться от счастья?

— Грубый ты, Морзе, и не женственный. Ты ведь национальным героем можешь стать, примером для подражания.

— Грог, ты совсем дурак или прикидываешься? На кой хер мне эта слава?

— Правильно, скромность украшает воина.

— Идиот, бля, — я наконец заметил бесенят у него в глазах и едва сдерживаемую улыбку.

— Аха-ха-ха, — тут же залился смехом тот, и я невольно улыбнулся следом. — Ну вот, теперь вижу, нормально, отошёл. Что он тебе сказал такого, после чего ты решил его на свет выковырнуть?

— Здесь, скорее, дело в том, чего он не стал говорить.

— Ну и?

— Кажется, я начал понимать, с чего вдруг они вновь затевают войну. Они нашли какой-то выход из тупиковой ситуации.

— Я нихрена не понял, если честно.

— Ладно, давай по слогам: они не могут жить без нашей крови, а так же не имеют потомства.

— Трахаться, что ли, научились?

— Ну, с этим, скорее всего, проблем не возникало, а вот размножаться — вполне. Да и с питанием, походу, вопрос закрыт, иначе нет смысла нас уничтожать, понимаешь?

— Кажется, да, — Грог сполз по стене на пол прямо напротив меня. — И что теперь будет?

— Последняя битва, — ухмыльнулся я. — Прям как в кино. Мы соберёмся на стенах огромной крепости…

— И будем махать им сверху писюнами, — усмехнулся тот. — Ну а если серьёзно?

— Ими кто-то рулит, кто-то очень умный. Если Старый прав, и мы сможем устранить эту особь, снова настанет шаткое перемирие.

— Думаешь, он знает, кто это? — кивнул затылком в сторону вагона с пленным Грог.

— Уверен. А вот получится ли вытянуть из него нужную информацию — не совсем. Насколько мне известно, пока ещё никому не удавалось их разговорить.

— Ну, способ наверняка есть, иначе на кой хер мы с ним столько возимся?

— Есть ещё кое-что, — я задумался на некоторое время: а стоит ли вообще делиться с Грогом данной информацией, но в итоге решил, что хуже не станет. — Макс. Есть вероятность, что именно с него всё началось, Ишуткин считает его нулевым пациентом. И если это так, тогда есть немалый шанс обратить процесс.

— А если не так?

— Не понял?

— Ну, ты говоришь: если это так. А если нет, если не так, если Ишуткин ошибается?

— Или намерено распространяет ложную информацию, — пробормотал я.

— Я сейчас тебя вообще понимать перестал, — помотал головой Грог. — Ты или договаривай, или лучше не начинай.

— А тебе не показалось странным, что лайнер атаковали под самый рассвет, когда все ещё спали, но нашим практически удалось избежать потерь?

— Ты на что намекаешь?

— Сука, Старый ублюдок! Как ты затрахал со своими играми!

— Да объясни ты толком!

— Смотри, — я слегка оживился и принялся разжёвывать свои умозаключения на пальцах. — Вечером они узнают, что Макс — нулевой пациент, а под утро в борт лайнера прилетают торпеды. Какой сразу напрашивается вывод?

— Что на борту крыса.

— Именно, вот только никто даже не собирается искать предателя. Людей волшебным образом моментально эвакуируют, не менее странно — на место, как раз вовремя прибывают военные корабли…

— Хочешь сказать, что Старый сделал это специально? Но зачем?

— Чтобы выманить врага, заставить нервничать и совершать ошибки.

— Ну, вообще-то, ход хороший, правильный, вполне может сработать.

— Вполне, — согласно кивнул я. — Вот только он играет моей семьёй.

— Мы все чем-то жертвуем, — пожал плечами Грог.

— Ты бы пожертвовал Ханом?

— Если в похожем случае — да. Ведь ты будешь с ними рядом, я же правильно понимаю: по возвращению из Смоленска мы отправимся твоих сопровождать?

— Ты откуда знаешь?

— Бля, Морзе, я, может, и отморозок местами, но совсем не дурак. Дважды два сложить нетрудно.

— Умножить.

— Чё?

— Ты сказал дважды два, а это значит — умножить, не сложить.

— Ой, иди нахуй, а?!

— Ха-ха-ха, ладно, спасибо тебе, — я поднялся и протянул Грогу руку. — Иногда, оказывается, полезно вот так рассуждать вслух.

— Обращайся, — подхватил он меня за ладонь, и я помог ему занять вертикальное положение.

— И это… Разговор строго между нами, хорошо?

— Мог бы и не озвучивать, без тебя понимаю.

— Лады, — кивнул я и открыл дверь тамбура.

* * *

Пара часов пути и поезд замер на станции возле Смоленской крепости. Здесь она тоже располагалась вне стен, но до кучи ещё и на противоположном берегу реки. Нас встречали, и едва состав окончательно замер, к вагонам тут же бросились люди. Рядом припаркованные грузовики с уже открытыми тентами, все хотят поскорее загрузиться и свалить по своим делам. Однако перегонщики не спешат, тщательно проверяют документы, записывают принятую оплату, в общем, всем своим видом изображают значимость.

— Здорова, мужики, — оторвал нас от созерцания суеты голос за спиной.

Ну, конечно, мы его слышали, к тому же Грог даже пса осадил, который хотел, было, рвануть к выходу, дабы объяснить чужаку, мол, не следует нарушать границы территории. Поэтому мы спокойно наблюдали за происходящим на стации в ожидании гостя или, как оказалось, гостей. Пожаловала наша смена.