Ведущим группы был Андрей. Долетели без происшествий, через час уже приземлились на своем аэродроме. Технический люд – механики, техники, мотористы, прибористы сразу стали самолет осматривать, как цыгане коня. Открывали капоты, лючки, фонарь кабины. Отмечали новшества, щелкали пальцами, только что не пробовали на вкус. Не мудрено, за годы выпуска в «Як-1» КБ Яковлева внесено более трех тысяч изменений, освоенных заводом.

Со следующего дня, едва просохла краска на борту от нанесенного белой краской номера, пошли полеты. Судя по тому, что почти каждый день были задания на разведку, готовилась масштабная операция. Пилоты гадали, что бы это могло быть? А Андрей знал точно – наступление будет, погонят немца от Москвы. Весь мир – и противники, и союзники следили за ситуацией у столицы России. Пала бы Москва, в войну вступили бы на стороне Германии Турция и Япония. У обеих стран территориальные интересы. Японии хочется захватить земли на материке, поскольку острова часто трясет от землетрясений, да и перенаселена Япония.

Турция спала и видела, как вернуть былое величие, захватив Крым, Закавказье, а лучше все нефтеносные районы. Союзники, особенно Америка, выжидали. Если поставить Союзу вооружение, а Москва падет, денежки пропадут.

Г.К. Жуков накапливал резервы – людские, боеприпасов, техники. Неожиданно для немцев, которые рассчитывали только на оборону русских, 5 декабря перешли в контрнаступление войска Калининского фронта, на севере от столицы. Западный фронт перешел в наступление на следующий день. В воздух поднялись сразу десятки, а то и сотни самолетов. Полк, где служил Андрей, прикрывал штурмовики и бомбардировщики. Вылет следовал за вылетом. Нашим истребителям приходилось туго. Немцы вылетали по сигналу по рации от наземных частей. К моменту их подлета наши истребители в значительной мере расходовали бензин. Дрались на остатках. Кто не мог выйти из боя или не уследили за указателем топлива, пытались планировать к своей территории с заглохшими моторами. Получалось не у всех, без работающего мотора истребители довольно быстро теряли высоту. Мало того что они покидали поле воздушного боя, их еще приходилось сопровождать. Для немцев такой самолет – лакомая и легкая цель. Потери авиаполки несли большие. Но и радость была – впервые в сводках Совинформбюро стали появляться освобожденные города и села. Мир увидел, что русские могут не только сопротивляться, отступая. Раз есть силы наступать, есть вероятность, что устоят, не сдадут столицу.

Япония и Турция решили отложить нападение. Второй раз ситуация повторилась, когда немцы вышли к Волге, к Сталинграду. Но после разгрома 6-й армии Паулюса о войне с Советским Союзом уже не помышляли.

И пошли поставки по ленд-лизу. Первыми, еще по осени, были морем доставлены военные грузы из Англии. Устаревшие морально танки «Матильда» и «Валентайн», но в эти тяжелые дни и они имели большую ценность, ведь Сталин сам распределял новые танки по фронтам, чего не делал позже. Ярый антикоммунист Черчилль был прагматиком, понимал – если Гитлер сомнет СССР, Англии не устоять. Америка далеко, отсидится за океаном, поставки военной техники ситуацию не спасут. Нужны солдаты, причем квалифицированные – танкисты, летчики, моряки. На первых порах и Англия и США поставляли технику устаревшую, которая не могла на равных биться с немецкой. Но количественно 187 «Матильд» и 249 «Валентайнов» к декабрю 1941 года представляли существенную помощь. К этому же месяцу 16 % авиапарка по защите Москвы составляли британские «Харрикейны» и «Томагавки». Истребители тяжелые, уступавшие «Мессершмиттам» в скорости, маневренности, вооружении. Эра пулеметов винтовочного калибра уже безвозвратно ушла, а британские самолеты не имели пушек. Между тем 20-мм снаряд с «Як-1» с расстояния 400 метров пробивал 20 мм брони, вполне мог поражать танки сверху, а тягачи и бронетранспортеры – с любых ракурсов.

В середине ноября 1941 года 2-й воздушный флот под командованием А. Кессельринга был переброшен в Италию, поддержку группы армий «Центр» на Московском направлении стал осуществлять восьмой авиакорпус под командованием генерала В. фон Рихтгофена. Немцам удалось подойти к Москве в районе Бурцево на 29 километров, в мощные бинокли уже были видны окраины столицы. Для гитлеровцев удар русских был неожиданным. Резервов не было, да и перебросить их быстро было невозможно, техника вязла в снегах, а железная дорога на широкой русской колее была непригодна для узкоколейной европейской техники. Вермахту помогали транспортные «Юнкерсы-52». Ими забрасывались на аэродромы бензин в бочках, продовольствие, боеприпасы. Первая широкомасштабная операция по снабжению войск, потом будет Сталинград, обеспечение 6-й армии Паулюса. Обратными рейсами вывозили раненых. Гитлер 16 декабря издал приказ – удерживать фронт до последнего солдата. Генерал фон Браухич напишет: «Своеобразие характера русских придает кампании особую специфику. Первый серьезный противник».

Наши войска смогли отбросить немцев на 100–250 км. На западном направлении, завершив освобождение Московской и Тульской областей, а также части районов Калининской и Смоленской областей. С советской стороны потери были огромными. Убитыми, умершими от ран и пропавшими без вести мы потеряли 625 519 человек. Немцы, по их данным, имели безвозвратных потерь 457 074 человека. Мир увидел, что доселе непобедимая немецкая армия получила отпор, понесла ощутимые потери. Немцы полагали, что с падением Москвы Советский Союз капитулирует. Как бы не так. В Москве были заминированы все мосты, значимые здания, устроены баррикады, оборудованы огневые точки. Легко Москва бы не сдалась. По воспоминаниям Г.К. Жукова, СССР продолжал бы войну даже после падения Москвы, так что немцы заблуждались.

Хотя тревожно было. Еще 15 октября 1941 го-да ГКО принял решение об эвакуации. Вывозили предприятия и жителей. На следующий день в городе началась паника, стали грабить магазины и склады, граждан. У граждан рухнула вера в способность государства защитить их. По решению Ставки, 20 октября в Москве было объявлено осадное положение. Комендантский час, патрулирование улиц, расстрелы мародеров и грабителей на месте.

Андрей сам во фронтовой Москве не был, знал по истории, по словам очевидцев. Кое-кому из летчиков полка удалось побывать в городе, они его не узнали. Маскировка, заклеенные крест-на-крест бумагой окна, зенитки на улицах, на перекрестках противотанковые ежи и мешки с песком, патрули.

Его дело – летать. В дни наступления количество вылетов возросло. От усталости, пока самолеты заправляли топливом, заряжали боекомплект, летчики засыпали в кабинах.

Андрею удалось уговорить командира полка на авантюру. Куда садились транспортные «Юнкерсы», в полку знали. Андрей решил сделать вылазку. По примеру немцев, на «свободную охоту». Подловить «Юнкерсы» на подходе к аэродрому или расстрелять на аэродроме, пока их будут разгружать. Командир долго сопротивлялся.

– Ты видишь, что пилоты измотаны?

– Вылечу сам, с лейтенантом Сопегиным.

– По Уставу не положено.

Устав – это фактически закон, и в нем было сказано, что основной тактической единицей в ВВС РККА было звено из трех самолетов. Один ведущий и два ведомых. Немцы после Испании воевали звеном из двух пар. В паре маневры выполнять безопаснее, быстрее. Наши пилоты это тактическое построение сразу отметили. Но бюрократическая машина любого Наркомата действовала медленно. Официально только в ноябре 1942 года разрешили звено из двух пар, четырех самолетов. И только к концу 1943 года такое построение разрешили в штурмовой авиации. А до того наши летчики действовали порой на свой страх и риск, зачастую без ведома командиров. Конечно, они знали, но закрывали глаза, поскольку эффективность пары в бою выше, а потери меньше. А сейчас Андрей просил разрешения на немыслимые нарушения Устава! Вылет парой и «свободную охоту»! Попрание всех инструкций! Так делали только летчики Люфтваффе. Андрей же полагал, если кто-то делает лучше, почему не поучиться? Ради справедливости надо заметить, что был в ВВС Красной Армии единственный полк – 176-й гвардейский истребительный, который воевал в «свободной охоте», не привлекался к сопровождению бомбардировщиков, показывал высокую боевую эффективность.