Поскольку угроза взятия Москвы миновала, полк, где служил Андрей, перебросили сначала под Воронеж, а потом все далее, под Сталинград. Лето сорок второго года выдалось жарким в прямом и переносном смысле. Настоящее пекло, после взлета самолета поднималось облако пыли, и приходилось какое-то время выжидать, пока она осядет или ее снесет в сторону, чтобы могла взлететь следующая пара. В полку почти каждый день потери. Но молодые летчики, поступавшие на пополнение, были подготовлены уже лучше. Да, еще уступали немцам, но все же лучше пилотировали, стреляли. Чего пока остро не хватало, так это радиосвязи. На части самолетов она была – у комэсков, командиров звеньев, да и то не у всех. Но качество связи было скверным – в наушниках помехи из-за того, что оборудование и электропроводка в самолетах не экранированы.

Не хватало самолетов. Заводы работали на пределе. Летом 1942 года в авиачасти начали поступать «Ла-5». Тяжеловат истребитель вышел, если «Як-1» выполнял вираж за 18 секунд, то «Ла-5» за 24 секунды, проигрывая «Мессеру» 3 секунды. Да и в управлении был строг. Если «Яком» мог управлять летчик любой квалификации, то «Ла-5» требовал опытной руки. Скорость «Ла-5» поднялась с форсированием его мотора в модификации «Ла-5Ф», а потом «Ла-5ФН».

Но все равно к октябрю 1942 года, когда решался вопрос – устоит ли Сталинград, у немцев было на этом направлении 850 самолетов, а у нас 373. Числилось больше, но все были не пригодными к полетам, двигатели выработали ресурс, а запасных на замену не было. Моторы «М-105П» всех модификаций ставились на разные модели самолетов, завод по выпуску моторов справлялся с поставкой их на авиазаводы, и только небольшая часть шла в запчасти на замену. А еще кроме «МЕ-109» на фронте в массовом количестве появился «FW-190», в 1942 году их выпустили 1878 штук.

В мае – июне 1942 года прошла реорганизация ВВС РККА. Вместо ВВС фронтов образовали семь воздушных армий. Андрей полагал – коней на переправе не меняют. Любые организационные изменения в период военных действий вносят только неразбериху.

Пока немцы наступали. РККА 27 июля оставила Азов, 07 августа Армавир, 31 августа Анапу. А 13 сентября уже начались уличные бои в правобережной части Сталинграда. Рядом Волга, рукой подать, в некоторых местах Вермахт к урезу воды вышел. Но для германской армии ее продвижение на 650 км от линии фронта на начало сорок второго года приобрело угрожающий оборот. Большие расстояния и плохие дороги, а то и вовсе их отсутствие значительно ухудшили снабжение войск топливом, продовольствием, боеприпасами. Немецкая экономика уже не могла восполнить потери боевой техники в полном объеме. Танки и самолеты были сложнее советских, требовали больше нормо-часов на выработку. Из-за потерь, которых предположить не могли, стало не хватать людских ресурсов, и значительные участки фронта заняли союзники. Румынские 3-я и 4-я армии, 8-я итальянская, 2-я венгерская. Они оказались слабым звеном в обороне, по которым потом и будет нанесен удар советскими армиями двумя сходящимися направлениями. В котел попадут 330 тысяч военнослужащих 6-й немецкой армии. Да еще перед началом операции «Барбаросса» Гитлер освободил немецких военнослужащих от всякой ответственности за свои действия по отношению к военным РККА и гражданским лицам на оккупированных землях. Немцы стали зверствовать. По этому поводу Гудериан написал в своем дневнике: «Гитлер ухитрился объединить всех русских под сталинским знаменем».

Полк Андрея располагался на левом берегу Волги, в нескольких минутах лета до правого берега. С сентября «работали» по бомбардировщикам. По пять-шесть вылетов в день делали, ресурса мотора хватало на месяц, а люди выдерживали. С началом ноября стали перехватывать немецкие транспортники «Юнкерсы-52». На них стали забрасывать армии Паулюса боеприпасы и продовольствие, вывозили раненых. Из-за глубокого снега подвоз на грузовиках затруднен, а как сомкнулось «кольцо», так и вовсе стал невозможен. У наших истребителей и бомбардировщиков есть лыжные шасси, у немцев их нет. Привыкли в Европе пользоваться расчищенными взлетно-посадочными полосами. Немецким истребителям сопровождать транспортники стало сложнее, дистанции велики, зато нашим истребителям проще, перелеты невелики, можно бой вести, пока боеприпасы не кончатся.

Истребительный авиаполк Андрея располагался на аэродроме «Школьный», рядом с городом, где до войны располагалась седьмая военно-авиационная школа. С приближением фронта к городу тех курсантов, что должны были выпуститься, оставили, остальных вместе с учебными «ПО-2» и «Р-5» отвели в тыл. У наших войск полевых аэродромов более тридцати.

А немецкую шестую армию обслуживали более полусотни, из них главных два – Гумрак и Питомник. Гумрак на правом берегу Волги, на север от города, там сейчас современный аэродром располагается. Приспособлен был для полетов в любую погоду, поскольку ВПП была бетонной, из 6-угольных плит, принимала даже тяжелые самолеты, вроде четырехмоторного «FW-200».

Аэродром Питомник располагался в 15 км на запад от города. ВПП редкая даже по довоенным меркам, хороший бетон, причем оборудована сигнальными огнями. Они горели 2–3 секунды, потом пятиминутная пауза, и огни загорались вновь.

Аэродром считался основным, здесь базировались истребители «МЕ-109G2», пикировщики «Ю-87», тяжелые истребители «МЕ-110». И сюда же садились транспортники «Юнкерс-52». Осуществляли снабжение, вывозили раненых. Второй точкой воздушного моста был Сальск, где базировались транспортники. Были и другие близкие к Сталинграду аэродромы – Прудбой, Абганерово, Северный, были подальше – Обливская, Фролово, Донской, Тацинская.

Хорошо поработала армейская и авиаразведки, дали командованию координаты. Андрей прикрывал со своей эскадрильей наши «горбатые» при налете на Питомник. Проще расстрелять или разбомбить самолеты на земле, чем в воздухе. В бою попробуй «Мессера» сбить, семь потов сойдет. Правда, аэродром был прикрыт зенитной артиллерией. Одна батарея 88-мм пушек и одна 20-мм зенитных автоматов «Эрликон» да прожектор. Но налет предполагался дневной.

Мимо аэродрома Школьный на высоте 300-400 метров прошли «Илы», тут же взлетели наши истребители. Сделали полукруг, набирая высоту. С командирами звеньев Андрей тактику обговорил. Одно звено сзади «горбатых», два других над ними, с превышением на тысячу метров. До цели лететь буквально четверть часа. «Илы» на штурмовку пошли грамотно. Два «Ила» по зенитным батареям «работали», не давая зенитчикам сделать хоть выстрел, другие сбрасывали на стоянки бомбы. Калибром малым. Зато много и половина из них зажигательные. Сразу пожары вспыхнули. На аэродроме всегда есть чему гореть – сами самолеты, промасленная ветошь, моторное масло в бочках на стоянке. Вот бензин хранился отдельно, подвозился топливозаправщиком.

«Горбатые» выпустили несколько реактивных снарядов с внешней подвески, развернулись к востоку. С высоты Волга хорошо видна. Морозов еще не было, вода блестела, на воде и лодки, и катера. С левого берега на правый подвозят подкрепление. Фонтаны воды видны, немцы по акватории ведут огонь из артиллерии. Пушки в глубине кварталов, где-то у тракторного завода, а корректировщик артогня либо на высоком здании, а может и вовсе на берегу, с рацией. «Илы» уже реку перелетели, вылет получился удачным, без потерь. Андрей заложил вираж, пытаясь определить положение батареи. Все же сильно она мешала переправе. За Андреем неотрывно следовал ведомый, а остальные истребители полетели к аэродрому. И в это время в одном из городских кварталов залп. Сверкнули огни, выбросило столбы дыма. Пушки стреляют! Уж он-то прожженный пушкарь, не мог ошибиться. Сразу туда направил самолет. В квартале дома одноэтажные, частные. Скорее всего, рабочий поселок. И пушки видны, довольно распространенные у немцев 105-мм полевые, и суетящаяся вокруг обслуга. Андрей спикировал, дал длинную очередь из пушки и пулеметов. Ныне «Мессеров» он не встречал, боезапас цел, что его беречь? Артиллеристы врассыпную кинулись. Андрей уже самолет в горизонтальный полет перевел, а штурм продолжает Сопегин. Андрей голову к реке повернул. Разрывов меньше, но все равно видны. Стало быть, еще батарея где-то стоит, а скорее – не одна. И в этот момент взрыв за кабиной, сразу дымом потянуло, а потом пламя. Черт! Андрей даже не понял, кто его? Покрутил головой – вражеских истребителей не видно. Зенитка! Пламя все сильнее разгорается, его жар чувствуется даже через шлем. Андрей повернул самолет к реке, он еще слушался рулей и двигатель работал. Но самолет надо покидать, воздухом пламя раздувает, за истребителем факел тянется. Откинул фонарь, отстегнулся, элеронами перевернул «Як» вниз кабиной и выпал. Если бы не летные очки, ожег бы глаза. Кожу на лице опалило. Парашют не открывал. Если повиснет в воздухе, немцы расстреляют из пулеметов. Вода стремительно приближалась. Дернул кольцо, легкий рывок вытяжного парашютика, потом сильный рывок основного купола. Взгляд вверх – раскрылся полностью. И почти сразу всплеск, он с головой ушел в воду. Обмундирование тяжелое, все же поздняя осень, комбинезон, сапоги. В воде от них не избавишься. Вынырнул, набрал воздуха в легкие, стал расстегивать замки подвесной системы. В воде это не так просто. Удалось освободиться с третьей попытки. Комбинезон воды набрал, ко дну тянет. Сверху с ревом совсем низко промчался истребитель Сопегина. Хотя бы ведомый передаст, где Андрей находится. Он стал грести. Как раз середина реки, что до левого, что до правого одинаковое расстояние. И на середине стремнина, самое быстрое течение. Не зря говорят, спасение утопающих – дело рук самих утопающих.