— Прекрасно, — крикнула, — теперь моя очередь бежать отсюда!

Он не позволил мне уйти. Попросту закрыл дверь на ключ, а ключ спрятал в карман.

— Прошу тебя, успокойся, — сказал он. — За ней сейчас приедет Катя, она переночует у Ростовых. А утром отправлю ее в Москву, лично посажу в самолет.

Надя появилась на пороге кухни.

— Я у чужих людей ночевать не буду, — заявила она. — Я к тебе, Саша, приехала.

Мы с Сашей смотрели на нее в молчании.

— Здесь ты не можешь остаться, — наконец проговорил он.

— Почему не могу?

— Потому что здесь живем мы с Юлией. До тебя еще не дошло?

— Но… вы ведь не спите…

— Конечно, спим, поэтому мы здесь и вместе!

Надя смотрела на него с недоверием, все еще не понимая, о чем это он.

— Саша, да она же старая!

Послышался легкий стук в дверь. Это примчалась Катя.

— Надежда Ивановна Емелинская, Екатерина Александровна Ростова, — представил их друг другу Саша.

Он уже владел собой, был спокоен, но неестественно бледен.

— Ну, хорошо. Вы собирайтесь, поедем к нам. На свежую голову думается легче, и вообще, утро вечера мудренее.

— Я никуда не поеду, — возразила Надя. — Тряслась в поезде чуть не целую неделю… я к Саше приехала, он здесь живет, значит, и я буду здесь…

Катя, всегда такая красноречивая, на сей раз онемела. Долгое время никто не отзывался.

— Я тебя сюда не приглашал, ты приехала на свой страх и риск, — заговорил наконец Александр. — Неужели тебе в голову не пришло, что, если человек тебе не ответил ни разу за полгода, значит, в его жизни могло многое измениться?

— Да как мне это могло прийти в голову, Сашенька, когда я знаю, что ты не любитель писать письма… Даже твоя мама сказала, поезжай к нему… мужчина, оставленный на произвол судьбы, способен наделать глупостей…

Я слушала их пикировку с чувством разрастающейся внутри пустоты, будто из меня вынули сердце, легкие, желудок. Я была целиком выпотрошена. От неловкости хотелось провалиться сквозь землю, бежать куда глаза глядят, спрятаться. Но я продолжала стоять, не в силах сдвинуться с места.

— Надежда Ивановна, Надя, — вмешалась в разговор Катя, — не упрямьтесь, поехали со мной. Вы ведь видите, у Саши — другая женщина… Можете пожить у нас какое-то время, отдохнуть после долгого путешествия, мы с моим мужем займемся вами — поедем куда-нибудь на экскурсию. Покажем вам замки Луары и…

— Я приехала к Саше, — тупо повторила Надя.

— А кто тебя звал, черт побери! — взорвался он. — Думаешь, если мы с тобой трахались как кролики, ты имеешь на меня права?! Я люблю другую женщину, пойми наконец!

— Кого ты любишь, Саша? — переспросила она с ужасом.

Этот вопрос сбил его с толку. Только я понимала, откуда он взялся. Надя даже мысли не допускала, что его со мной могут связывать близкие отношения. Мое присутствие она объясняла себе тем, что мы просто живем в одной квартире, как жили когда-то в соседних номерах гостиницы. И ничто — ни его слова, ни Катины — не в состоянии были повлиять на эту уверенность.

— Ладно, хватит, я поеду с Катей, — сказала я.

— Ах так, тогда поедем вместе к Ростовым, — твердо сказал Саша. — Здесь я не останусь.

Ситуация начинала выглядеть гротескно, как в той головоломке с перевозчиком через реку, которому надо было переправить на другую сторону волка, козу и капусту. Кого забрать с собой первым, чтобы все пассажиры остались целы и невредимы? Посадит первым в лодку волка — коза съест капусту, возьмет капусту — волк на берегу съест козу…

— Ты говоришь, Саша, что нас ничего не связывает. А как же мой аборт два года назад? Ты не хотел ребенка, и он не появился на свет…

Я почувствовала, как горячая волна подступает к горлу, и едва успела добежать до ванной. Рвотные судороги выворачивали мой желудок чуть ли не наизнанку. Александр рвался в ванную, но я не впустила. Потом Катин голос позвал меня из-за двери. Кате я позволила войти. Меня пошатывало от слабости, я присела на край ванны.

— Положение трудное, но усугублять его не стоит, — сказала Катя. — Ничего не поделаешь, придется вам с ней остаться здесь до утра, а Саша поедет к нам. Вы согласны?

Я молча кивнула.

— И пожалуйста, помните, что он вас любит.

Я лишь жестом показала Кате, что больше ничего не надо говорить. Александр еще раз подошел к двери.

— Приеду рано утром, — сказал он.

Я сидела на краю ванны, не зная, что мне с собой делать. Ну не могла же я просидеть тут всю ночь. Тяжело поднявшись, подошла к умывальнику — и увидела в зеркале свое лицо. В который уже раз оно показалось мне чужим и снова не ассоциировалось со мной. Так происходило всегда, когда мне приходилось испытывать что-то очень хорошее или, наоборот, плохое. Во мне сразу пробуждались подозрения — я давно уже отвыкла от спонтанного проявления чувств. Не может быть, чтобы это касалось меня! Неужели я и есть эта женщина? — пытал меня какой-то внутренний голос. Однако именно я была этой женщиной, чувствовавшей себя так, будто почва уходит из-под ног. И что будет дальше? Как я выйду из ванной и посмотрю в глаза этой девушке? Что ей сказать? Что-то ведь придется сказать…

Я застала ее в кухне, по-прежнему сидящей в плаще за столом. Лицо у нее горело, красным был даже лоб. То, что здесь произошло, должно быть, стало для нее сильным потрясением, хоть она и производила впечатление человека, которого нелегко вывести из равновесия.

— Надя, прошу вас, снимите плащ, — сказала я решительным голосом. — Нам надо что-нибудь поесть.

На сей раз она меня послушала, пошла в прихожую повесить плащ. Она была одета в платье с кружевным воротничком и выглядела в нем как ученица выпускного класса.

Я принялась готовить ужин, достала из холодильника сыр, ветчину, овощи.

— Может, я вам помогу чем? — предложила Надя.

— Помойте и порежьте помидоры, разделочная доска над мойкой висит…

Я поставила чайник на газ и, когда раздался свисток, заварила чай.

— Может, вы предпочитаете травяной? — спросила.

— Да нет, пусть будет этот.

— После черного чая иногда трудно заснуть…

— Я и на гвоздях могу спать как убитая, — ответила она.

За целый день она, как видно, нагуляла аппетит, мне несколько раз пришлось нарезать хлеб.

— У нас только одно спальное место — тахта, — сказала я. — Достаточно широкая, но…

— Как-нибудь поместимся, — бодро ответила она. — До чего же вкусный этот сыр… как он называется?

— Бри…

— Бри, — повторила она. — Когда я здесь жила, Саша покупал разные сыры, но мне они не нравились — от них несло затхлостью, а этот не воняет…