Но это не мешало ей принимать подарки, которые вдруг посыпались на нее, как желтые листья в ветреный осенний день. Все богатые хозяева Аскефьорда вдруг посчитали нужным заручиться дружбой с невестой Асвальда ярла, и теперь у Борглинды был целый сундук, набитый платьями, рубашками, накидками и просто полотном, не считая небольшой кучки серебряных украшений. Каждый раз, когда появлялся очередной дар, она учтиво благодарила и думала: это взамен того, что вы у нас награбили. И осматривала поднесенное с подозрением: как знать, не придется ли ей опять увидеть что-то свое?

Одно платье ей особенно понравилось: ярко-синее, с черно-голубой тесьмой по краям, с тремя полосками желтого шелка на подоле. Борглинда с удовольствием воображала, как наденет его сегодня вечером. Может быть, Гельд все-таки придет… Да, но тогда и Эренгерда наверняка тоже явится. Мысль об Эренгерде была как холодная вода. Борглинда сердилась на дочь Кольбейна за то, что при ней взгляд Гельда никак не может добраться до самой Борглинды, а застревает, запутавшись в волнах золотых волос Эренгерды. Но в глубине души созревало горькое убеждение: вина, если тут можно говорить о вине, не Эренгерды, а самого Гельда. Это он выбрал, кого ему полюбить. Обижаться на Эренгерду – глупо. Но обижаться на самого Гельда было невозможно, и Борглинда, страдая, все же не сводила глаз с дверей, с трепетом ловила голоса на дворе и ждала его, как солнца.

– Убили… убили… – неясно заголосили в передней части дома.

Бросив иголку, Борглинда вскинула голову: такое слово кого хочешь заставит насторожиться. Кого у них убили?

– Кого? – доносились отрывистые голоса из-за дверей. – Да что ты! Кто же его? Вот это да!

– Барландец? Да ну! – гулко бросил чей-то озадаченный голос за приоткрытой дверью девичьей. – Кто говорит?

Борглинда вскочила, словно укушенная троллем, новое платье упало с колен прямо на земляной пол. Расталкивая всех, как бывало дома в усадьбе Лейрингов, Борглинда вылетела из девичьей. У нее было такое чувство, будто какая-то гулкая пропасть гонится за ней и вот-вот настигнет, спасение – бежать вперед и скорее узнать, в чем дело. Барландец – неужели это Гельд? Здесь нет других барландцев, кроме него и Бьёрна, да еще гребцов с «Кабана». Кого убили? Ведь не его же! Нет! Так не бывает, не должно быть! Борглинда даже не испугалась: мысль о гибели Гельда казалась жуткой до полной невозможности. Только бы скорее узнать, что за бред они там несут и при чем тут Гельд!

Едва Борглинда вырвалась из девичьей в гридницу, как ее взгляд упал на Гельда, стоявшего у противоположных дверей. С сердца упал огромный камень. Гельд был бледен и как-то странно напряжен, но жив безусловно. Это главное, а остальное неважно. Борглинда ловила воздух ртом и почти сердилась на Гельда за то, что он стал причиной такого потрясения.

– Он говорит, конунг, что убил Орма Великана! – разъяснял перед почетным сиденьем какой-то человек, невысокий, простоватый и красный от смущения. Торбранд конунг слушал молча, крепко вцепившись пальцами в подлокотник кресла, соломинка была зажата в углу рта, но не двигалась, а внимательный взгляд перебегал с Гельда на говорившего. – Этот человек, Гельд воспитанник Альва, пришел ко мне в усадьбу и сказал, что убил Орма Великана, твоего человека… Сказал, что у них вышла ссора, что Орм оскорбил его и что он нанес ему рану в горло, от которой тот умер…

Аринкар Вязальщик Сетей изо всех сил старался говорить так, как положено в таких случаях. Не будучи слишком учен, он отчаянно пытался связать предписанные обычаем слова и выражения, но они расползались, точно на сей раз он хотел сплести сеть из водорослей. От волнения он сам готов был провалиться сквозь землю, но тот же жестокий обычай требовал, чтобы все доложил хозяин ближайшей усадьбы, в которую явился убийца.

– Но это, по крайней мере, правда? – горячо допытывался Хродмар ярл. – «Он сказал, он сказал»! Вы сходили на то место? Где это было?

– Это возле Поминального Дракона…

По гриднице прокатился гул: такое совпадение показалось многозначительным, хотя никто не взялся бы сказать, что именно оно означает.

– Там все так, как он говорит?

– Да, там лежит Орм с такой раной, как он сказал, и видно, где они бились и где он вытирал кровь с ножа…

– Еще бы не так! – воскликнул Кольбейн ярл. Он тоже пришел и привел с собой десяток человек своей дружины (Аринкар догадался сообщить ему прежде, чем идти к конунгу). – Еще бы не так! Гельд воспитанник Альва – честный и достойный человек! А кто в этом сомневается, должен сначала доказать, что это не так! Разве нет?

– Несомненно! – согласился Торбранд конунг. Конечно, долг повелевал Кольбейну ярлу заступиться за гостя, но его бурное красноречие сейчас было не ко времени. – И этот человек… Гельд воспитанник Альва сразу пришел к тебе, Аринкар?

– Да. И мы пошли посмотрели место схватки… Там возле тела осталось двое моих людей. Что ты велишь с ним делать, конунг…

Борглинда не отрывала глаз от лица Гельда. Едва уловив общую суть, она пришла к убеждению, что Гельд в этом деле совершенно прав. Конечно, Орм Великан оскорбил его первым и заслужил смерть. Толстый заносчивый грубиян! Борглинда хорошо помнила Орма – невысокого, приземистого, краснорожего, с вытаращенными глазами и встопорщенными черными бровями, что-то буйно орущего и неразборчиво призывающего великанов взять его (она видела Орма преимущественно на пирах, а замечала под конец, когда все становились пьяны и он делался наиболее заметен). Все в ней кипело от негодования на Орма. Гельд выглядел почти спокойным, и она гордилась его выдержкой. Каждый скажет, что он отлично владеет собой! Ах, если бы она могла ему чем-нибудь помочь! Помочь было нечем, но все силы ее души стремились к нему, и казалось, что это незримо помогает.

Только раз лицо Гельда чуть заметно дрогнуло: когда Аринкар упомянул о следах на поляне. Но едва ли это заметил кто-нибудь, кроме Борглинды.

– Так значит, мой хирдман оскорбил тебя? – обратился Торбранд конунг к самому Гельду.

– Уж видно, так! – опять не утерпел Кольбейн ярл. – Ты знаешь, конунг, как я уважаю тебя и твоих людей, но только до тех пор, пока они уважают меня! – восклицал он, рубя воздух кулаком. – А если они берутся оскорблять моих гостей, значит, меня не уважают! А я никому не позволю себя не уважать! Если бы Орм остался жив, я сам разобрался бы с ним! Как он смеет не уважать моего гостя? Или он считает, что я могу принимать в своем доме недостойных людей?

– Он уже ничего не считает! Трудно узнать, что он думал – для этого пришлось бы его оживить! – воскликнул Хродмар ярл, намекая, что славному Кольбейну лучше бы помолчать. – Но мы можем узнать, в чем заключалось оскорбление.

Он посмотрел на Гельда; Торбранд конунг кивнул. Гельд открыл рот, но заговорил не сразу, а сначала глубоко вдохнул, точно ему не хватало воздуха для ответа. Он привык и даже любил быть в середине общего внимания, но сейчас ему предстояло изложить не обычную сагу о далеких чужих людях. Этот случай, вдруг превративший его в убийцу и преступника, слишком его потряс, и он едва мог собраться с мыслями. Ему не давало покоя опасение, как бы не выдать Эренгерду. Следы на поляне! Там рассыпана упругая хвоя, и легкие ножки девушки не оставили следов. Но все же… Клочок влажной земли… Золотой волосок возле камня… Никто не докажет, что это она, но зачем лишние вопросы?