– Тина Карлен. Она училась на год младше нас.

– Сестра Пити?

– Ага.

– Погоди, а сколько ей?

– Двадцать.

– И она выходит замуж? Ты получила приглашение на свадьбу?

– Да. И ты, наверное, тоже. Хоть иногда проверяй свою электронную почту.

У меня отвисает челюсть.

– Они разослали электронные приглашения на свадьбу?

– Миллениалы, если я не ошибаюсь.

Я фыркаю от смеха.

Десять минут спустя поезд прибывает на станцию, и мы идем пешком к дому моих родителей.

– Мама очень обрадуется тебе, – говорю я Хейзел, когда мы подходим к парадному крыльцу.

– Ты сказал ей, что я приеду?

– Нет. Решил сделать ей сюрприз.

Я не ошибся. Мама вне себя от радости, увидев Хейзел в прихожей.

– Хейзел! – восклицает она, обнимая мою подругу детства. – Я и не знала, что ты приедешь! Какой замечательный сюрприз!

Хейзел обнимает ее в ответ.

– Я тоже рада вас видеть, миссис Кей.

– Вешай свое пальто и пойдем со мной, я покажу тебе, что мы сделали с гостиной! Поменяли абсолютно все!

Мама хватает Хейзел за руку и утаскивает за собой. Через секунду они оказываются в гостиной, где Хейзел притворяется, что ей нравятся перемены. Я-то знаю правду, потому что моя подруга всегда была пацанкой, так что мамины обои в цветочек и занавески с рюшами слишком женственные для нее.

– Джейк. – В дверном проеме кухни появляется отец. Его волосы, как всегда, торчат в разные стороны. – Прости, что меня не оказалось дома в прошлые выходные, но сегодня я здесь и очень рад тебя видеть!

– Как и я тебя.

Мы обмениваемся чисто мужским приветствием: комбо из объятий, похлопывания по плечу и рукопожатия.

Я вхожу на кухню вслед за папой.

– Кофе? – предлагает он.

– Да, не откажусь.

Он наливает мне чашку, потом подходит к холодильнику и достает продукты.

– Сегодня завтрак на мне. Как насчет омлета?

– Я за! Помощь нужна?

– Можешь порезать вот это. – Отец показывает на овощи на столешнице.

Отыскав разделочную доску, я беру нож и начинаю крошить овощи. На противоположной стороне кухонного островка папа разбивает яйца в керамическую чашу.

– Я вчера смотрел рейтинговый блок по «ХокиНет», – говорит он, взбивая омлет. – «Топ-десять самых перспективных новичков предстоящего сезона». Ты был на втором месте.

– А кто на первом?

Потому что какого хрена? Не стану хвалиться, но последний игрок, окончивший колледж, который был близок к моим результатам, это Гаррет Грэхем, и сейчас он имеет оглушительный успех в Бостоне.

– Уэйн Додд, – отвечает папа.

Я расслабляюсь. Ему можно. Додд – вратарь одного из университетов, входящих в «Биг-Тэн»[21]. Он отличный игрок, но позиция голкипера требует совершенно других навыков и умений. Пусть я на втором месте, но среди нападающих я первый. С этим жить можно.

– Додда невозможно пробить, – говорю я. – Я как-то смотрел трансляцию с матча, и вид у него был устрашающий.

Папа прищуривается.

– Думаешь, вы встретитесь в «Ледяной четверке»?

– Шансы есть. Когда закончится финал конференции, мы узнаем, какие команды продвинутся дальше. – И этому я должен уделить главное внимание – как вывести свою команду в национальный чемпионат. Давление просто колоссальное. В конце следующей недели из шестнадцати команд останется всего четыре. Из четырех две, а потом одна. И нам нужно стать этими единственными.

Папа меняет тему.

– Ты уже присмотрел себе жилье в Эдмонтоне? Смотришь объявления в интернете?

– У меня сейчас особо нет времени на это, – признаюсь я. – Мне нужно готовиться к матчу с Брайаром.

– Ну да, все правильно. – Он забирает у меня доску и добавляет в сковороду с омлетом нарезанные овощи. – Значит… сегодня взял с собой Хейзел…

– Это вдруг стало проблемой? – Я усмехаюсь, потому что Хейзел бывала у нас сотни, если не тысячи раз.

– Нет, конечно! – Отец смотрит на меня через свое широкое плечо и робко улыбается. – Это я так хотел спросить, вместе ли вы наконец.

Мои родители просто неисправимы!

– Нет, мы не вместе.

– Но почему нет? Это не только невероятно осчастливит твою мать, но и тебе самому пойдет на пользу. Встречаясь с Хейзел, ты не пустишься во все тяжкие, когда переедешь в Эдмонтон.

Я сажусь на столешницу островка.

– Мы просто друзья, папа.

– Знаю, но может быть…

– Как вкусно пахнет! – объявляет Хейзел, и я благодарю Бога за ее появление.

Мама встает у меня за спиной, ерошит мне волосы, а потом целует в макушку.

– Ты даже не обнял меня!

– А все потому, что тебе не терпелось показать Хейзел гостиную.

Хейзел усаживается на табурет рядом со мной, и в кухне становится еще уютнее. Но меня по-прежнему занимают мысли о том, что я уже три дня не разговаривал с Бренной.

И когда мы направляемся обратно в Кембридж, Хейзел наконец решается допросить меня.

– Так, Коннелли, что с тобой происходит? Ты все утро был каким-то рассеянным и ворчливым. Даже твоя мама это заметила.

– Все нормально, – вру я.

Она изучает мое лицо.

– Ты нервничаешь из-за предстоящего матча?

– Нет, конечно! Мы надерем вам задницу.

Хейзел показывает мне язык.

– А я все сомневаюсь, за кого мне болеть.

– Какие могут быть сомнения? Понятное дело, ты будешь болеть за своего лучшего друга.

Хейзел кладет голову мне на плечо, и поезд набирает скорость.

– Можешь говорить, что хочешь, но ведешь ты себя странно. И когда мы разговаривали, ты как будто был где-то в другом месте. Ты злишься на меня?

– Нет, конечно! Просто у меня такая каша в голове.

Повисает долгая, нерешительная пауза.

– Проблемы с девушкой?

– Нет.

Хейзел поднимает голову и с подозрением разглядывает меня.

– А вот да, все дело в девушке, верно? Ты с кем-то встречаешься?

– Нет.