Я написала ему об этом, как только вернулась домой из бара, но он так и не предоставил мне никаких объяснений. Да и вообще, если уж на то пошло, ничего не ответил.

– Эй, – защищаясь, говорит Джейк, – не сравнивай меня с этими идиотами, которые играют в одной команде со мной. После твоего сообщения я кое-что выяснил. Бандиты из шайки «Взбитые сливки» – это два наших второкурсника, Хит и Джона. Сегодня они были в районе Гастингса вдрызг пьяные. Клянутся, что это была всего лишь шутка.

– Очень тупая шутка. Я бы придумала что-нибудь по-настоящему дьявольское. – Я бросаю на него суровый взгляд. – Присматривай получше за своими парнями. Джесси Уилкс хотел поехать в Кембридж и отомстить вам. Мы с Нейтом отговорили его, но этот дурацкий розыгрыш чуть было не развязал войну.

На лице Джейка появляется страдальческое выражение.

– Спасибо тебе за это. Последнее, что мне хотелось бы увидеть, так это компанию разозленных парней из Брайара, врывающихся в «Дайм». Не волнуйся, завтра я поговорю с ними.

Он подходит к кровати, падает на нее и устраивается поудобнее.

Я любуюсь его стройным телом. На Джейке брюки-карго и черный свитшот. Который он тут же снимает, бросает на пол и снова удобно устраивается на кровати. Футболка, в которой Джейк остался, такая тонкая, словно ее стирали тысячи раз. Рядом с нижним швом виднеется дырка, а логотип почти стерся. Я едва различаю слова «Глостер Лайонз».

– Так называлась твоя команда в старшей школе? – спрашиваю я, пытаясь отвлечься от того, как тонкая ткань обтягивает его впечатляющую грудь. А вокруг меня полно накачанных парней, так что это о многом говорит.

У Коннелли просто потрясающее тело. Точка.

От его кривой ухмылки у меня по спине бегут мурашки.

– Да, мы были «Львами». – Он поднимает мой закрытый ноутбук и перекладывает его на прикроватную тумбочку, а потом хлопает рукой по освободившемуся месту. – Иди ко мне.

– Нет.

– Почему нет?

– Потому что если я это сделаю, мы начнем целоваться и… и мой отец нас услышит.

И я тут же чувствую себя настоящей неудачницей. Мне как будто снова пятнадцать лет, и в мою комнату прокрался Эрик.

Я вспоминаю, как часто помогала ему пробираться ко мне. И за все это время нас ни разу не поймали.

И именно эти воспоминания подталкивают меня присоединиться к Джейку. Я усаживаюсь рядом с ним, скрестив ноги. Он берет меня за руку, и его большой палец начинает лениво чертить круги на моей ладони.

– Зачем ты здесь? – вдруг говорю я. – Ты ведь не проделал весь этот путь, чтобы поговорить о шутке со взбитыми сливками, правда? – И тут меня осеняет: – Откуда тебе вообще известно, где я живу?

– Я приехал, потому что хотел увидеть тебя, – просто отвечает Джейк. – А откуда я узнал, где ты живешь… Я воспользуюсь пятой поправкой к конституции и не стану отвечать на этот вопрос.

– О боже! Прошу, только не говори, что ты взломал мое университетское личное дело, или мой телефон, или еще что-нибудь.

– Не настолько противозаконно.

– Тогда как?

Джейк смущенно пожимает плечами.

– Коннелли!

– Ладно. Когда я учился на первом курсе, мы играли с командой Брайара, и они надрали нам задницу. После матча твой отец нахамил Педерсену, и, ну, мы любили нашего тренера и захотели отомстить за него, поэтому…

– Поэтому что?

– Позже тем же вечером мы вернулись в Гастингс и обмотали туалетной бумагой ваш дом, – еле слышно бормочет он.

Я ахаю.

– Так это были вы? Я помню этот случай! Папа был вне себя от ярости.

– Да, это были мы. В свою защиту могу сказать, что мне было восемнадцать, и я был той еще бестолочью.

– Ничего почти не изменилось, – сладким голосом говорю я.

Он переплетает наши пальцы и сжимает мою ладонь. Сильно.

– Ой! – жалобно вскрикиваю я.

– Было не больно.

– Больно, и еще как!

– Нет, не было. – Джейк на секунду умолкает. – Или было?

– Нет, – признаюсь я.

– Врушка.

Джейк подносит мою руку к своим губам и целует костяшки пальцев.

Я смотрю на него, пытаясь понять, что на уме у этого парня. Он каждый раз показывает себя с новой стороны. И это нервирует меня.

– Мне с трудом верится, что ты такой несдержанный.

– Несдержанный в смысле раздражительный или в смысле, что не могу удержаться, чтобы не коснуться тебя?

– Последнее. Я честно не ожидала, что ты окажешься таким нежным. – Я поджимаю губы. – Не скажу, что мне это нравится.

– Мы уже говорили об этом, детка. Ты это обожаешь.

– Хватит говорить мне, что я люблю, а что нет. Мне это не нравится.

– Еще как нравится.

Я издаю раздраженный стон. Но его глупый юмор веселит меня. Я очерчиваю логотип «Глостер Лайонз» кончиком своего пальца.

– А в школе ты занимался еще каким-нибудь видом спорта?

– Нет. Только хоккеем. А ты?

– Я играла в волейбол, но никогда не относилась к нему серьезно. И уж точно не выделялась настолько, чтобы получить стипендию и играть за команду какого-нибудь колледжа. Я даже в колледж-то не попала.

У Джейка удивленный вид.

– Серьезно?

– У меня были не самые лучшие оценки. – Я краснею. – Мне пришлось два года проучиться в муниципальном колледже, чтобы перевестись в Брайар.

– Так ты и правда плохая девочка, – задумчиво говорит Джейк.

– Это да, – признаюсь я.

– Мне нравятся плохие девочки. – Он ловит прядь моих волос и наматывает ее на свой палец. – Ты росла здесь?

Я качаю головой.

– Я выросла в Уэстлинне. Это маленький городок в Нью-Гэмпшире. И я продолжила учиться там, даже когда папа получил работу в Брайаре. Там были мои друзья, мои двоюродные братья и сестры.

Мой парень. Но про эту часть своей жизни я решаю умолчать. Упоминать Эрика не самая хорошая идея. Я уже знаю, как сильно это может испортить настроение.

– В старшей школе я принимала не самые лучшие решения, – признаюсь я. – И папа никогда не позволит мне забыть об этом. Это одна из причин, почему я съехала из дома, как только смогла. – Увидев в глазах Джейка еще миллион вопросов, я меняю тему, пока он не успел ничего спросить. – Глостер ведь рыбацкий городок, верно?

– Ну да.

– У твоей семьи есть лодка?

– У дедушки есть. – Джейк рассеянно играет с моим волосами. Такое ощущение, что ему все время нужно быть в движении, хотя бы какой-то части его тела – играть с кончиками моих волос, гладить своими костяшками мое колено. – Мой папа занят строительством, а вот дедуля проработал на лодке всю свою жизнь. И летом я работал вместе с ним.