Вскоре меня пригласили на награждение, бумаги, видимо, до них дошли, и в Георгиевском комитете быстро приняли решение, подозреваю, Николай Второй надавил. Меня наградили орденами Святого Георгия второй степени и Святого Владимира третьей степени. Фотографии с новыми наградами я тоже сделал и разослал родственникам, да и себя не забыл.

В принципе, на этом всё. Незнакомка провожать на вокзал не пришла, да она и не знала о моем отъезде. Мы на эту тему не общались. Я лично был вполне доволен таким общением: чисто секс, ничего лишнего, да и не хотелось другого, если честно. В последнюю ночь я лишь сообщил, что уезжаю, но куда и как, об этом не говорили, просто чтобы в следующую ночь не приходила. Так что та ночь была последней, и мы хорошенько простились. Подозреваю, что навсегда, слишком она отчаянно грелась в моих объятиях, и была страстной как никогда, не так, как в прошлые ночи. Шесть ночей, и должен признать, что я хоть чему-то её научил, та не таким неоперившимся птенцом была, как раньше. Да и ученицей, надо сказать, была прилежной, без слов всё понимала и делала, что я говорил. Видно, что сама с удовольствием пробует новое и неизведанное. Жаль, я бы продолжил наше общение, но служба.

Когда подогнали пролётки, в одну загрузили мои вещи, в основном пачки столичных газет, в другую сели мы с Егором, а старые казаки двигались впереди, проводя разведку. Вооружил я их ещё в столице. Дорога до Лодзи заняла продолжительное время, но к вечеру того же дня мы въезжали на территорию. Сначала на место постоя, где нас встретил мой денщик – наставника не было, тот в казачьей сотне время проводил, что тут охраняла штаб армии. Пока мои подчинённые разгружали пролётки, я расплатился с возницами и отпустил их, ну а дальше водные процедуры и обустройство в своей комнате. Старые казаки пока на сеновале, как и денщик, им там привычнее. Ну, а пока ещё светло, я отправил старых казаков с пачками газет в город, и те, наняв детишек, отправили их продавать. До наступления темноты те бегали, выкрикивая звонкими голосами заголовки. Раскупили их быстро, так что половины прессы как не бывало, даже заработать удалось три десятка рублей, что очень неплохо. Я их отдал на прокорм казакам. А там и мой наставник вернулся, ему сообщили о моём прибытии, так что этот вечер мы отдохнули в узком кругу, отметив чин и награды.

Утром старые казаки отправились продавать оставшиеся газеты, договорившись заранее с теми же мальчишками, так что процесс пошёл, ну а я на Вороне отправился в отдел. Майора Баюнова не было, выехал в штаб фронта, а его зам сообщил, что я получил новое назначение, в канцелярии штаба могу уточнить. Там теперь новый руководитель. Ну, и по-тихому шепнул, в чём тут дело. Оказалось, пока я в столице пребывал, начальник разведывательного отдела провёл какую-то хитрую махинацию, чтобы от меня избавиться. Правда, куда, зам не знал, но подтвердил, что я уже не числюсь в их отделе.

По пути в канцелярию я думал о том, что понять майора можно, напугал я тогда его серьёзно, он не хотел повторить судьбу полковника Гуреева. Натравил жандармов – и ничего, да ещё в столицу вызвали. Значит, тот, кто меня прикрывает, сидит выше того, кто греет майора. Интересно, куда же меня перевели? В принципе, с чином капитана я могу командовать как отдельным подразделением, так и быть заместителем в какой-нибудь линейной части.

В канцелярии я предъявил документы и предписание, и унтер, что дежурил на приёме, немедленно провёл меня в кабинет начальника. Там сидел новый полковник, занявший эту должность после Гуреева. С интересом изучая меня, он встал и на ходу протянул руку:

– Рад познакомиться с самым знаменитым офицером не только нашей арами, но и всего фронта! Много наслышан.

– Прошу прощения, но есть офицеры, которые провели не менее значимые операции. Тот же поручик Ярош или штабс-капитан Гуляев.

– Их подвиги никто не умаляет, но они не умеют свои подвиги подать так, как это сделали вы. О вас только и говорят.

– Благодарю, господин полковник.

– Как я понимаю, вы пришли сюда за новым назначением?

– Так точно, господин полковник.

– Хочу сообщить, что решение о вашем назначении принимал сам командующий. Так как вы по военной специальности артиллерист, то было решено поставить вас командовать отдельной лёгкой гаубичной батареей. Недавно пришли с Обуховского завода шесть новеньких гаубиц, образца десятого года с щитом, сто двадцать два миллиметра. Новых поступлений не обещают, поэтому командующий решил создать отдельную полевую батарею и поставить вас ею командовать. В данный момент батарея находится в стадии формирования: личный состав полного штата, включая офицеров, обоз, и даже смогли найти по шесть лошадей в упряжки для буксировки орудий. Батарея пока расположилась в шести километрах от Лодзи. Ваш заместитель, штабс-капитан Горелов, пока вас нет, занимается формированием и подготовкой расчётов. Командующий уже решил передать вашу батарею в Пятнадцатый армейский корпус, для его усиления. Сейчас наша армия воюет, три дня как наступление идет, так что дополнительная батарея точно пригодится.

– Я готов принять батарею, господин полковник, – вытянулся я по стойке смирно.

– Хорошо, вас сейчас оформят и направят в расположение, чтобы представить личному составу и офицерам.

Когда необходимая бюрократия была соблюдена, в сопровождении офицера из управления артиллерией штаба армии я добрался до места дислокации теперь уже своей батареи. Встретили меня тут четыре офицера, три младших, прапорщик и два подпоручика, и тот штабс-капитан, что был назначен моим заместителем. Да уж, ему лет тридцать, может чуть старше. Я его моложе, а в чинах обогнал и буду командовать. К счастью, встретили меня хорошо, сопровождавший меня офицер убыл, ну а мы продолжили знакомство.

Прапорщик Симонов оказался моим заместителем по тыловой части, отвечал за обоз и все интендантские дела, каптенармус подчинялся ему, как и все кашевары. То есть Симонов был интендантом. Призвали его с гражданки в начале войны, и вот он устроился в батарее по специальности. Учитывая, что формирование началось две недели назад, в принципе, можно считать, что батарея в неплохом состоянии, хоть отправляй на передовую, так что три дня – это вполне реальный срок.

Два подпоручика – недавние выпускники артиллерийских училищ, Завьялов и Будин.

Штабс-капитан был достаточно опытным артиллеристом, эти орудия хорошо знал. Пока он знакомил меня с личным составом, я тоже приглядывался к нему, ведь именно Горелову тянуть всю тяжесть управления батареей, я лично вряд ли это потяну, знаний маловато. И если удастся договориться, он меня подучит в ходе боевых действий.

Батарея была разделена на три взвода по два орудия в каждом; три взводных унтера, шесть командиров орудий, фельдфебель, писарь имелся. То есть личный состав соответствует штату, вместе с ездовыми и отдельными подразделениями две сотни голов набиралось. В подразделении даже сформировано радиотелеграфное отделение под командованием старшего унтера Вострякова, только телефонных аппаратов и провода нет, склады пустые, поэтому телефонистов предполагалось использовать как посыльных. Их в отделении полтора десятка было. Честно сказать, не желал я пускать ценных обученных специалистов на это дело, конные посыльные и так имелись, поэтому я решил изыскивать резервы, чтобы телефоны появились. Связь нужна не только между взводами для улучшения управления подразделениями, но для корректировки на передовой. Подозреваю, моя батарея будет вести огонь прямо по порядкам противника.