– Здравствуй, Зоя!

Она оборачивается. Ба, какие люди! Кто он, психотерапевт или хирург? Такой весь чистенький, в белом свитере, в домашних тапочках Виктора.

– Зоя?

Она отворачивается к окну. Но знает, что сейчас он подойдет сзади и обнимет ее.

– Как ты, милая?

Зоя слышит шаги Ники – та деликатно покидает кухню, оставляя их одних.

– Да у меня все хорошо. Вот только молока дам старушке, что в соседней комнате меня ждет, и буду совершенно свободна.

– Зоя, ну какая старушка?

– Не знаю, как ее зовут. Она постоянно сидит в маленькой комнате в кресле. У нее маленькое розовое лицо. Ей сто лет в обед. В таком возрасте нужно есть все легкое, диетическое. Молоко вот Ника ей купила, творог. А кто еще позаботится о бедной старушке? Вы же все думаете, что это я ее убила. Отравила или ударила так, что она умерла прямо там, в коридоре. Но все было не так. Я приехала, хотела подняться к следователю и все ему рассказать. Всю правду. Потому что меня распирало, я больше так не могла. К тому же нашелся человек, который все знал и обещал молчать. Да, она обещала молчать, но сама зачем-то пришла к следователю и все разболтала. Знаешь, Миша, никому нельзя верить, абсолютно. Хотя, с другой стороны, если бы она рассказала ему обо мне, то он не отпустил бы меня, и прямо там, в кабинете, на меня надели бы наручники. Я что, собственно говоря, хочу сказать-то? Что я пришла после нее, она уже поговорила с Рябининым, понимаешь, Миша? Я ее и пальцем не тронула! А она еще мне там, ну, дома у себя, говорит, мол, ты пришла, чтобы выбросить меня в окно? А я ей: да нет, что вы, Евгения Спиридоновна! Я не убийца, спроси Нику. Я – нормальный человек, который попал в переплет. Вот ты, Миша, попадал когда-нибудь в переплет?

– Зоя, подожди… Успокойся. – Мужчина пододвигает стул к ней, обнимает ее. – Тебе не надо думать сейчас об этом. Просто живи и радуйся жизни. Знай, что у тебя есть Ника и я. Мы тебя в обиду не дадим.

– Это ты Вите скажи. Вон он, сидит в зале, обнимается с женщиной. Быть может, это твоя жена, а может, нет. Представляешь, их было две, я имею в виду, две Ирины! Ты не знаешь, Миша, где они все ночуют, у меня и кроватей-то так много нет? Я как ни проснусь, как ни пройду по квартире, они повсюду. И Суркова эта, и Демин… А Демин, конечно, красавчик. Я знаю, кто его убил, да только не скажу никогда. Знаешь, как о нем сказал один человек? Он, говорит, человечище! Забыла, как Демина зовут. Вспоминала сегодня целое утро, да так и не вспомнила. Ты бы знал, как мерзко он себя тогда повел! Думаю, я поэтому его не пожалела. Совсем. А Суркова эта, кто бы мог подумать, что она хорошо водит машину?.. Скажи, а ты видел у своей жены коричневые сапоги?..

Вернулась Ника.

– Зоя, мой руки, сейчас будем ужинать…

Зоя поднимается и уходит в ванную комнату.

– Ничего нам не помогает, Миша, – жалуется Михаилу Ника. – Целыми днями несет всю эту чушь, говорит, что это она всех убила… Так жалко ее! Бродит по квартире, разговаривает с кем-то, спрашивает меня, почему я не вижу Виктора, вот же он, говорит, сидит на диване, телевизор смотрит! Ее уволили. Я возила ее к психиатру, хорошая такая женщина, говорит, что это состояние должно пройти, это последствие сильнейшего стресса, все-таки она потеряла мужа. Конечно, я рассказала ей и об Ирине, и о себе. Картина получилась – ай. Некрасивая. Выписала она ей таблетки, я слежу, чтобы она все пила, но препараты эти, я полагаю, не очень сильные. Она жалеет ее. Говорит, что Зоя справится. Знаешь, Миша, иногда Зоя так себя ведет, так разговаривает, словно в комнате на самом деле кто-то есть. У меня от этих разговоров просто волосы на голове шевелятся.

– Если хочешь, мы определим ее в клинику.

– Ой, нет-нет! Я обещала ей, что буду всегда рядом. Представляешь, она постоянно твердит, что убила Ирину. У нее же все в голове спуталось, ей кажется, что это она сбросила ее в подвал. Хотя следствие установило, что это сделал Демин… Ужасная история! Вроде бы мужик хороший, Ирку любил, что произошло в тот день, когда он на нее напал и ударил?

– Ревность?

– Не знаю.

– Ты-то сама как?

– Да нормально. Была у врача, беременность протекает нормально. А у тебя как?

– Знаешь, какое-то странное чувство после развода. Вроде бы и до этой бумажки был свободным человеком, но вот теперь, когда Ирина уехала, квартира опустела, в шкафах остались одни пустые вешалки, у меня такое чувство, будто я только что начинаю жить. Я бы очень, конечно, хотел, чтобы Зоя поскорее восстановилась. Я привязался к ней. Она хорошая.

…

– Евгения Спиридоновна, вот вам ваша шуба, пора гулять. Да, а вы как думали? Вам нужно двигаться, чтобы суставы не болели. Что вы говорите? Да бросьте вы… Разве можно называть себя старушкой? А где ваши теплые носки? Нет? Сейчас принесу, у меня есть отличные теплые носки из козьего пуха…

Внезапно она замолкает. Шум в голове становится тише, а потом и вовсе исчезает. И вся комната становится светлой, словно включили сразу несколько люстр.

Куда делась старушка?

– Ника, я что, уснула? – кричит она, и на ее крик приходят Ника и Михаил. – Представляете, только что приснилась эта старушка из соседнего дома. Ну, та, что умерла прямо в Следственном комитете, я вам рассказывала…

Она переводит взгляд на окно. Оно распахнуто, и в комнату врывается прохладный ветер. Зоя подходит к окну, выглядывает и видит кроны деревьев в пышной зеленой листве. Пахнет дождем, мокрыми листьями. А где же снег?

– Ника, что случилось? Я что, сошла с ума? И у тебя живот какой большой! Была же зима! Мы Витю вчера схоронили, снегопад какой был, помните!

Ника с Михаилом переглядываются.

– Вы чего молчите? Я что, в коме, что ли, была все это время?

В комнате темнеет. Из-за шторы появляется Ирина, без пальто, но на голове все тот же черный берет. В руках ее желтый листок. Она машет им, подходит по очереди то к Нике, то к Михаилу, показывает его.

– Направление. Понятно? Я хоть и не прописана здесь, направление на аборт дали. Вот и слава богу!

Зоя делает глубокий вдох. Ей кажется, что свежий воздух, запахи весеннего дождя снова приводят в порядок ее мозги. Какая Ирина? Ее давно нет. И только она это вспоминает, как Ирина исчезает. И комната кажется просторной, и электрический свет делает все предметы четкими, яркими, необычайно красивыми. Да хоть эта ваза с розами. Кто их принес?

– А давайте поедем в Петербург! – вдруг предлагает Ника. – Хоть посмотрим, что там за дом у меня. Миша, ты как, с нами? Может, подскажешь мне что с ремонтом? Да и квартиру тоже надо посмотреть…